В отличие от своих предшественников Гвидо не принимал монашеского чина и на папский престол взошел, будучи архиепископом Вьеннским. Вечный город не одобрил форму выборов — не в Риме и не римлянами, — но не их суть. Римляне согласились принять Каликста II, признавая его энергию, происхождение и другие несомненные достоинства.

Но что делать с антипапой Григорием VIII, защитником которого выступал Бруно Трирский с отрядом германцев? Архиепископ Бруно в союзе с Франджипани мужественно оборонял Рим от норманнов Роберта Капуанского. Будь у него побольше золота, неизвестно, за кем осталась бы победа. Но денег, чтобы подкупить колеблющихся, не хватало, и императорская партия после нескольких штурмов вынуждена была отступить с Григорием VIII в Транстевере. С приближением Каликста антипапа окончательно потерял власть над изменническим Римом и бежал в укрепленный город Сутри. Он умолял своих сторонников не сдавать замка Св. Ангела и базилику Св. Петра, но Пьерлеоне нашли к ним доступ «с помощью золотого ключа».

Нормандцы помогли новому папе в осаде г. Сутри, где находился антипапа Григорий VIII. Каликст вынудил жителей выдать своего соперника, которого распорядился подвергнуть публичному поруганию. «Бурдина одели в необработанную и еще сохранившую кровь козлиную шкуру, затем посадили этого горбатого антипапу, или скорее даже — антихриста, на горбатого верблюда и провели его по королевской дороге через центр города, чтобы все видели его позор, и так отомстили ему за бесчестие Церкви. Затем, по приказу владыки папы Каликста, его осудили на вечное заточение в горах Кампании, около Монте-Кассино. Чтобы сохранить в памяти столь поразительный акт возмездия, они нарисовали в дворцовой часовне картину о том, как он простирается ниц под ногами папы».

В 1119 г., едва заняв престол святого Петра, Каликст II собрал в Тулузе Собор, на котором первый раз отлучил от Церкви сторонников ереси; их стали именовать «тулузскими еретиками», или альбигойцами, поскольку и в Альбижуа ересь была опасно распространена. Сами они называли себя «катарами» — «чистыми», и пользовались почти всеобщей поддержкой. Каликст настаивал на том, чтобы в деле искоренения ереси епископам помогала светская власть.

Наиболее блестящий из французских епископов, человек большого ума и твердого характера, Каликст создал себе известность решительными действиями в борьбе за инвеституру.

С нетвердыми и колеблющимися папами Генрих V мог вести свою игру, но не таков был Каликст II. В лице этого бургундского аристократа император обрел равного соперника.

Когда в переговорах между папой и императором произошла заминка, причем не по вине последнего, папа прибегнул к крутой мере. В день закрытия Реймсского собора понтифик произнес речь, в которой призывал всех, ввиду возникших разногласий, к единству и повиновению апостольскому престолу. Затем епископам и аббатам были розданы 427 зажженных свечей, и папа торжественно произнес имена тех, кого Церковь подвергала проклятию; на первом месте стояло имя императора Генриха V. После этого папа и все прелаты бросили горящие свечи на пол себе под ноги и затоптали фитили.

Каликст торжествовал, принимая изъявления покорности от всех стран католического мира. С Францией и Англией установились прекрасные отношения. Даже наиболее преданные Генриху V германские епископы подчинились волевому папе.

Число приверженцев императора уменьшалось с удивительной быстротой. Замещение епископских вакансий совершалось помимо его воли. Новые епископы отрекались от заблуждений императора и его антипапы, произнося при вступлении в должность: «Предаю анафеме всякую ересь, в особенности же ереси генрихову и бурдинову, а также всех последователей их. Обещаю повиноваться святой Римской церкви и вселенскому папе, господину Каликсту, а также католическим наследникам его, утверждая, что они утверждают, и осуждая, что они осуждают».