Виктория Холт. Виктория – королева АнглийскаяThe Georgian Saga – 11
Посвящается Мэри Бэррон
ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ГОД
Это был очень важный год. Наполеона отправили в изгнание, его власть сломили. Матери больше не пугали своих детей, говоря им: «Вот придет Бони и унесет тебя!», потому что Бони стал бессильным изгнанником, и даже самый маленький ребенок знал это. Он стал объектом для насмешек, ненависти или жалости, в зависимости от того, как к нему относился тот или иной человек. Непобедимый Веллингтон и усатый Блюхер разгромили его при Ватерлоо, и звезда Бони навсегда закатилась. «Бони-воин – вчерашний день, Жан-Франсуа», – издевательски распевали ребятишки. Никогда еще Англия не казалась такой богатой и влиятельной. Гуманитарные науки процветали благодаря утонченному вкусу принца-регента; в истории страны государство редко столь щедро поощряло творческий гений. Теперь, когда слава Франции померкла, нигде в мире не нашлось бы дворца, способного сравниться с Карлтон-хаусом; а «Павильон» в Брайтоне, эта феерия в восточном духе, не имел себе равных, хотя своим замыслом он, возможно, и был обязан китайским художникам. Внешний блеск соответствовал славе. Мир не знал второй такой мощной державы, и вместе с тем недалеко от Карл-тон-хауса, в лачугах Севен Дайалз, люди умирали от голода; бремя национального долга стало непосильным; ткачи Манчестера бунтовали против установки станков, и голодные толпы шли на Лондон, сжигая по пути сено на полях и угрожающе распевая «Марсельезу». Ни один из членов королевской семьи никогда не забывал об ужасной участи, постигшей их родственников на другом берегу Ла-Манша: зверская жестокость, убийства, падение режима и последовавший за этим хаос – это была самая кровавая революция, какую когда-либо знал мир. В одной из своих глупых речей герцог Кларенский как-то сказал, что у народов Европы есть привычка рубить головы своим королям и королевам, и что скоро там будет много тронов без королей и много королей без голов. Правда, Кларенс считался дурачком в семье. Возможно потому, что он не получил такого образования, как братья. Отец, стремясь сделать из него мужчину и освободить от тлетворного влияния братьев, отправил сына на флот, когда ему исполнилось тринадцать лет. И хотя с ним вместе послали наставника, герцог стал моряком, но не ученым мужем, так как сам не проявлял склонности к учебе, да и обстоятельства не способствовали ей. Принц-регент был недоволен жизнью. Ему недоставало того, чего он так жаждал: одобрения со стороны своих подданных. Он не мог заслужить его, как бы ни стремился к этому. Они его ненавидели, преувеличивая недостатки и преуменьшая достоинства. Принц-Само-Очарование в детстве превратился в Принца Нелепого в зрелом возрасте. В один самый ужасный январский день, когда он ехал на открытие сессии парламента, враждебно настроенная толпа окружила его экипаж и побила в нем стекла, а кто-то воспользовался смятением, чтобы выстрелить, причем пуля пролетела в нескольких сантиметрах от него. Регент не был таким храбрым, как его отец, который спокойно относился к подобным актам оскорбления королевского достоинства. «Есть тот, кто распоряжается всем на этом свете, и я верю в него», – заметил Георг III, когда потенциальный убийца выстрелил в его карету, и затем, вытащив пулю из рукава, где она застряла, он сказал лорду Онслоу, сидевшему рядом: «Милорд, сохраните ее как память о том вежливом обхождении, с которым мы столкнулись сегодня». Принцу-регенту недоставало веры отца, и единственная роль, которую он не мог сыграть убедительно, была роль человека безразличного к смерти. Он беспокоился о своем здоровье, не был готов умереть и, будучи более просвещенным человеком, чем его отец, с большим отвращением относился к грязной, неграмотной и безрассудной толпе. |
