Но Луиза ушла, и она осталась одна во враждебном мире, под пятой мужа, которого стала ненавидеть. Но не с ее характером сидеть и плакать над своими несчастьями. И почему бы не пойти наперекор судьбе и не начать бороться с несчастьями? Она потеряла Луизу, которую любила больше всех на свете, и осталась с мужем, которого возненавидела. Она завела одного любовника, двух. Ее репутация страдала – еще больше из-за того, что многие помнили о том, что произошло с ее первым мужем. Но ей было все равно.

И тогда она встретила Эрнеста.

Что было такого в брате того самого Адольфа, которого она так бессовестно бросила, что так сильно потянуло ее к нему? Его вряд ли можно назвать красивым – по крайней мере другие не считали его таким. Но для нее было нечто совершенно завораживающее в его несколько зловещем облике. Он потерял глаз в битве при Турне, и в результате этого его лицо приняло язвительное выражение. Вполне правдоподобно выглядели те истории, которые рассказывали о нем. Они пользовались одинаковой репутацией. Говорили, что он убил своего камердинера, который, обнаружив герцога в постели со своей женой, напал на хозяина с его собственным мечом. В ответ – так говорили – Эрнест перерезал ему горло. Убийца Эрнест или нет? Люди постоянно задавались этим вопросом.

Говорили, что нет порока, которому не предавался бы Эрнест, и, глядя на него, в это можно поверить. Он вел такую же опасную жизнь, как и она. Они немедленно атаковали друг друга. Они были одного поля ягоды и отличались от всех остальных. Каждый брал от жизни все, что хотел, и был готовы за это платить.

Ее жизнь наполнилась новым волнением, таким, какого никогда не вызывал у нее ни один мужчина. Они неизбежно должны были стать любовниками. Столь же неизбежно об этом должен был узнать принц Солмс-Браунфельский. Каким же негодованием могут пылать неверные мужья, когда они узнают о том, что их жены платят им той же монетой! Ее это позабавило; она посмеялась над ним.

«Я с тобой разведусь», – завопил он.

«Ничто не доставило бы мне большего удовольствия», – парировала она.

«Ты понимаешь, что станешь отверженной в Европе?»

«Я понимаю, что освобожусь от тебя, и это приносит мне такое наслаждение, что ни о чем другом я просто не могу думать».

В гневе он начал процедуру развода, представив доказательства ее измены. Она этого не отрицала и получила развод.

Сразу же после этого он умер… таинственно.

Сейчас она смеялась, вспоминая о поднявшейся буре. Смерть одного мужа от неизвестной лихорадки – достаточно скандальное дело, но когда то же самое произошло со вторым, то предположения неизбежно превращаются в уверенность.

«Как странно, что он умер именно сейчас, – говорили люди. – Конечно, получен развод, но было бы неловко, если бы она захотела опять вступить в брак при живом прежнем муже. Не она ли помогла ему умереть?»

«Как ты думаешь, я сделала это? – спросила Фредерика Эрнеста. – Тебя подозревали в убийстве, любовь моя. С того момента, как я встретила тебя, я хотела обладать одинаковым с тобой опытом. Знаешь, я должна во всем походить на тебя».

Он счел это забавным. Эрнест не спрашивал, причастна ли она к смерти своих мужей, а Фредерика не допытывалась, убил он своего слугу или нет. Обоим нравился ореол загадочности, окружавший другого. Оба знали, что они решительные люди и способны на убийство. И это все, что им хотелось знать.

Они обожали друг друга. Их страсть ничем нельзя было погасить.

«Я всегда хотела выйти за тебя замуж, – сказала она ему. – Я стремилась к этому». «Не больше, чем я».

Ее радость, вызванная смертью мужа, и предвкушение приближающегося брака с Эрнестом породили толки.