В ее светлые, более светлые, чем сейчас, волосы были вплетены цветы, их лепестки осыпались на дурацкое церемониальное одеяние. Терезе Лупо хотелось отмотать пленку назад и разорвать фотографию в клочки.
Вытащив второй снимок, Перони положил его поверх первого. Обнаженная Миранда лежала на дешевой, псевдоримской кушетке. Ее ноги обвивали большое, покрытое плащом тело мужчины. Это был Беньямино Верчильо, который уже тогда выглядел старым и ни на что не годным. Вглядываясь в ее пустые глаза, Тереза пыталась понять, что это такое – оказаться в подобной ситуации. Возможно, они полагали, будто Миранда отключилась настолько, чтобы не понимать, что с ней происходит; что если они вольют этим глупым детям еще выпивки и вколют еще наркотиков, те наполовину забудут, что с ними случилось, а за вторую половину испытают чувство вины. Этот трюк срабатывает на таких, как Барбара Мартелли, особенно если потом наградить их хорошей работой в полиции. С Мирандой это не сработало. В ее памяти остались и физическая боль, и негодование, и ненависть за то, что мерзкое животное украло у нее девственность на дешевой кушетке в вонючей сырой пещере.
– Есть и другие.
Перони потянулся за снимками, но Фальконе резко прижал рукой конверт.
– Не сейчас. – Он лукаво посмотрел на Терезу. – Так что ты думаешь?
Тут вовсе не надо быть гением. Размышляя, как плохо она сейчас выглядит, Тереза пригладила свои темные волосы. На ней снова рабочая одежда, мысли в порядке. Тем не менее ясно пока не все.
– Миранда, или как ее там, вернулась, чтобы отомстить. Но почему она так долго ждала?
– Потому что дело заключалось не только в изнасиловании этими подонками, – пояснил Перони. – Одна из девушек умерла, и Нери всем сообщил, что причиной явилась передозировка наркотиков. Уоллису он тоже так сказал. Судя по тому, что мы видели, это была вполне правдоподобная история. До тех пор, пока не выловили из торфа это тело.
"Здесь есть определенная логика, – подумала она. – Но чего-то недостает".
– Так почему же она просто не убила этого мерзавца? К чему вся эта суматоха?
Перони достал платок и приложил его к подбитому глазу, который наверняка страшно болел.
– А какого именно мерзавца? – поинтересовался он. – Мики? Допустим. Но возможно, она не была в этом уверена. Или все знала с самого начала и просто боялась. До тех пор, пока не сообразила, что может это доказать, и – раз! – села в первый же самолет, улетающий в Рим. И вот в один прекрасный день Барбара снимает трубку и слышит голос Миранды: "Привет! Угадай, кто приехал! Ни за что не догадаешься, о чем я услышала. Наша старая подруга из трах-клуба умерла вовсе не от передозировки. Какой-то мерзавец перерезал ей горло и ушел безнаказанным". Можешь ты себе представить, чтобы Барбара, даже та не совсем правильная Барбара, о которой мы теперь знаем, обрадовалась этому сообщению?
Тереза Лупо не переставала удивляться тому уважению, которое они продолжали оказывать своей бывшей коллеге-убийце. Наклонившись, она забрала у Перони платок и осторожно промокнула им рану. Он оказался прав. Кожа осталась цела, просто все распухло, а из поврежденного глаза сочились слезы. Тереза слегка коснулась щеки, чтобы удалить влагу.
– Это, вероятно, объясняет, почему милой Барбаре захотелось и мне всадить пулю в голову. Вот здесь ты можешь удалять влагу, Джанни, но если дотронешься до глаза, я отберу у тебя платок и отправлю в госпиталь. Понятно?
Забрав у нее платок, Перони осторожно коснулся указанного места.
– Спасибо. Давай не будем обманывать себя, Тереза. Что ей оставалось делать в сложившихся обстоятельствах? Объясняться? Не забудь, это непростые женщины – помоги, Господи, тем, кто окажется у них на пути. |