Она ушла к себе в номер, задвинула намертво стеклянную дверь, задёрнула шторы. Он побыл снаружи ещё, созерцая воздушное пространство между собой и землёй. Рассвирепел почти достаточно, чтоб свершить над собою деянье, почти… Допил пиво в руке и с тем, что сам воображал холодным научным интересом, уронил пустую банку, пронаблюдав её до самого низу, в частности — схождение её пути с таковым пешехода далеко под собой, сёрфера, несущего доску над головой. Через пару секунд после того, как банка стукнулась о доску, Зойд услышал слабый лязг этого столкновенья, а банка тем временем отскочила в близлежащий бассейн и затонула, не оставив ни следа своего визита, кроме вмятины на доске, чью совершенную геометрию сёрфер уже пристально изучал, с подозрением, выводящим далеко за пределы земной орбиты.

Вернувшись в номер, Зойд первым делом поискал дверь, смежную с комнатой Френези, но дулю. Лёг на кровать, щёлкнул выключателем Ящика, запалил косяк, извлёк елду и вообразил себе Френези за барьерами из гипсокартона, кои запросто могли оказаться грядущими годами, видя её, по меньшей мере, так же ясно, как видел и потом, вновь и вновь, в астральных ночных полётах, куда отправлялся, дабы оказаться поближе, попреследовать её наилучшим известным образом, видя, как она снимает бикини, верх и низ, затем отцепляет серёжки, действо, из-за того, как оно проявляло её загривок, что никогда не оставляло нерастревоженным Зойдово сердце. Она двинулась в душ, чувствуя себя замаранной, вне сомнения, своею встречей с ним. Подручный призрак-подгляда, и он потащился следом, наблюдая купальный ритуал, который некогда привык считать данностью, дурак, а теперь способен лишь на тонкую подстройку того, как пар накатывает и откатывает вокруг её тела, ибо ограничен, с учётом его собственного внетелесного состояния, легчайшей из физических форм…

Для секс-фантазий эта конкретная, особенно для гнусно-настроенного Зойда, была вполне мягка. Скорее экс-фантазия. Никаких прикидов, аксессуаров или сценариев за пределами чистого взаимодействия женщины, воды, мыла, пара и Зойдова незримого, беспокойно пульсирующего глаза, который всё это запечатлевает. Привыкая к единственному будущему, что у них останется. Не вошло сюда только то, что в реальности Френези незамедлительно вновь уложила чемоданы и выписалась, до того тихо, что Зойд, озабоченный собственной дрочкой, так и не заметил.

Только поздней, когда пробовал заказать доставку цветов ей в номер, узнал он, что её больше нет. Пришлось расклеиться, расплакаться и поделиться почти всею историей, прежде чем удалось вынудить помощника управляющего признаться, что Френези уехала в аэропорт и упоминала, что следующим же рейсом улетит обратно в Л.А.

— Вот блин, — сказал Зойд.

— Вы не собираетесь творить ничего, м-м, дикого, правда же?

— Это как?

— Гавайи — такое место, куда калифорнийские мужчины привозят свои разбитые сердца, взыскуя экзотических форм членовредительства, не столь непосредственно доступных на континенте. Некоторые специализируются по действующим вулканам, иные — по ныркам с утёсов, многие предпочитают вариант выплыть-в-открытое-море. Могу связать вас с несколькими турагентами, предлагающими путёвки «Суицидная фантазия», если вам интересно.

— Фантазия! — Зойд опять всхлипывал. — Чувак, кто тут говорил хоть что-нибудь о притворстве? Вы что, считаете, я это всё не всерьёз?

— Конечно-конечно, но прошу вас, только…

— Меня одно удерживает, — Зойд продолжительно сморкаясь, — недостойно валяться всему расплющенному у бассейна и в последние секунды на Земле слышать, как Джек Лорд говорит: «Оформляй его, Дэнно — Самоубийство первой».

Помощник управляющего, давно привыкший к таким беседам, дал Зойду ещё немного полопотать, после чего тактично оторвался.