– То есть что случится с мамочкой, тебя, в отличие от твоей дочери, не интересует? – язвительно кинула в Соколова Алёна.

– Так что случится с мамочкой? – тихо заплакала Даша.

– Успокойся, детка! – Северный присел перед Дашей на корточки – и она тут же обняла любимого дядю Севу за шею и заплакала ещё горше. – С мамой случится только самое хорошее. Мамочка отдохнёт. Всего лишь три дня. Ты же не боишься остаться с папой на всего лишь три дня?

– Не-е-ет! – зарыдала Даша. – Хотя совсем с папой на целых три дня – это немножко страшно, – доверительно прошептала девочка Всеволоду Алексеевичу в самое ухо.

– А где я буду… три дня? – решилась всё-таки уточнить несколько оглушённая Леся скорее у пространства вообще, нежели у Северного или у Соловецкой.

– При мне, вообще-то, человека убили! – с нотками принца Гамлета пробурчал Соколов.

– Круто! Если бы при мне человека убили, я поймал бы его убийцу и убил бы его сам! И стал бы я убийца убийцев! Убийцев надо убивать, потому что убивать человеков – это нехорошо! – заорал Дарий.

– А разве убийцы не человеки? – спросила братишку Даша.

– Не человеки!

– Если ты станешь убийцей убийцев, ты тоже не будешь человек! – тихо сказала Дарья и показала старшему братишке язык.

– Не убийцей убийцев, а убийцей убийц, – на автомате поправила Леся.

– Так кто мне помоет задницу? Оно же всё воняет! – аргументированно потребовал Жорыч.

– Попу, – отозвалась Леся, всхлипывая и отфыркиваясь от водки.

– Пошёл вон, кретин! – зло сказала Соловецкая своему старому другу и однокашнику и даже встала, одним движением махнув оставшуюся водку из бутылочки. Северный тут же влил в Леську минералки. Соколов попятился, глядя на Алёну.

– Нет. Мы трое сейчас уйдём. – Пояснил другу Северный. – А после этого хочешь – мой попу Жорычу, хочешь – жди, когда засохнет и само отвалится. Это тебе. – Северный достал из кармана фирменный брендированный конверт и протянул Лесе.

– Что это такое? – совсем уже еле слышно прошелестела та.

– Это трёхдневный индивидуальный тур в горы. С красавцем-инструктором.

– С красавцем?! – возмутился Соколов и поставил Дашу на пол.

– Ну, красота – понятие субъективное! – расхохоталась Алёна. – Но фигура у него отменная, моя дорогая подруга. Объективно соответствует канонам, не то что животы некоторых!

– Алёна не попугай! Я не попугайничаю! Я алённичаю! И вообще, кто-то будет мыть мне жопу, которая попа?!

– Сам ты урод животатый! – завопил Жорыч, неохотно волочась за папой в ванную.

– Даша, дай мне пепельницу, – попросила Алёна.

– Куда? – бесшумно бесчувственной куклой прошептала она.

– Пообедать в спокойной обстановке и экипироваться. В том, в чём ты приехала, в горы идти нельзя.

– А дети?

– Повторяю: остаются с родным папкой. Можешь спросить ещё раз. Ответ вряд ли изменится.

– Это правда? Про убийство…

– Истинная правда.