– Нет, конечно, бог с вами! – Маргарита Павловна перекрестилась.

– Разумеется. Так что дело не в сумме, а в психологии убийцы. В психике, в душе, если вам угодно… Но это всё лирика. Деньги на месте?

– Я Василию Николаевичу отдала их, а куда он их мог положить, я даже не знаю…

– Это, я полагаю, мы быстро выясним.

– Света, ты терпеть не могла отца! – тихо прошипел Алексей Васильевич. Глаза у него были красные.

– Дура!

– Я думала, моя драгоценная свекровь жизни себя лишит или хотя бы с ума сойдёт, потеряв своего никчемного супруга, а она даже не слишком-то и расстроилась.

– У людей разные ментально-эмоциональные реакции на горе, – спокойно сказал Северный, пристально глядя на Лизаньку. – Вы когда-нибудь теряли близкого человека?

– Теряла! – вызверилась Лизанька и, ещё раз хмыкнув, отвернулась, не удостоив Всеволода Алексеевича более развёрнутым ответом.

– Екатерина Фёдоровна, не сварите нам кофе? – попросил кухарку Северный.

– С удовольствием! – радостно вскочила та и с благодарностью посмотрела на любимого постояльца Маргариты Павловны.

Всеволод Алексеевич осмотрел собравшуюся публику, попытался примерить на них ситуацию «человека убили» – и не просто человека, а мужа, отца, деда, деверя и кого ещё там в родственной иерархии… Нет, они все не слишком этому соответствовали. Как будто Василий Николаевич ни для кого из них не был… важным. По волнистому попугайчику больше скорбят, по сломанному ногтю и разбитому автомобилю. Или то их похмелье со вчерашнего банкета ещё не отпустило? Кого? И десятилетнего внука мучает гидроцефально-ликворный синдром? Дед с ним в шахматы постоянно играл. Все ведут себя так, как будто Василий Николаевич не был живым человеком, близким и родным. Как будто кусок плитки от стены отвалился. Ну, досадная неприятность, не более. Проблемы хозяйки, а вовсе не гостей, причём проблемы скорее административного плана. Логистика похорон. Именно такое создавалось впечатление. Как будто все они тут – гости. Ну на то он и гостевой дом. Возможно, что их измучили чрезмерно ретивый лейтенант, опытный иезуит Шекерханов и все эти оперативно-следственные мероприятия. Или фенозепаму им всем вкатали по солидной дозе. Ну, кроме Светланы Павловны, ну да та просто склонна к театральным эффектам. А так-то понятно, что «скорбит» она по Василию Павловичу ничуть не больше, чем по убиенной мухе.

– Все! Включая бездомных псов с набережной! – зло сказала Светлана Павловна. – Никогда у моей сестрицы на дело денег не допросишься, а как…

– А как чужие деньги подсчитать, так вы даже плакать забываете! – ехидно прокомментировала сестру свекрови Лизанька.

– Чего это чужие? Деньги сестры мне чужие! Я всегда пеклась о Маргошином благополучии.

– Да уж!

– Почему вечно я «перестань»! Ты бы своей тётке рот заткнул. Живёт здесь месяцами на всём готовом!

– Прекратите обе! – властно прикрикнул брат Маргариты Павловны. – Всеволод Алексеевич, вчера Вася действительно направо и налево рассказывал, что Марго ему дала денег на покупку ялика. Он, когда выпивал, становился ещё болтливее, чем обычнее.

– Но тут никого чужих не было! – всплеснула руками Маргарита Павловна.

– Да тебе все чужие – свои! – прошипела Светлана Павловна.