Северный заглянул в спальню. Трое старших детишек Семёна Петровича спали глубоким сном: Даша на застеленной кровати в обнимку с вазой для цветов, Дарий на полу в гнезде, свитом из подушек, с пластмассовым автоматом в руках, Жорыч спал в противоестественной позе, сидя верхом на тумбочке, крепко прижимая к себе косорылого безглазого плюшевого медведя. Всеволод Алексеевич взял Жорыча на руки и уложил его рядом с Дашей.

– Царррь… – прошелестела Даша, сквозь сон поправляя Жорыча. – Дядя Сева, это ты?

– Я, Дашуля. Спи…

– Мама вернётся? – уточнила девочка, переворачиваясь во сне на другой бок.

– Обязательно, – успокоил Северный дочь друга, погладив её по спине.

Всеволод Алексеевич улыбнулся и вышел из спальни люкса.

– Он совершенно не слушает меня! – жаловался друг любимой на друга.

– Я – воплощение абсолютного равнодушия! – расхохотался Северный.

– Сюси-пуси, любовь-морковь! Смотреть противно! – пробурчал Соколов и вытянулся на диване.

– Идём! – Северный ласковово поднял возлюбленную.

– Куда?! – с надрывом уточнила она.

– Домой. Твоя подружка, – он кивнул на захрапевшего Сеню, – устала. Да и ты не в лучшей форме.

– Все мужчины – идиоты! Вы все – сволочи и скоты!..

– О боже мой! Почему? – немного легкомысленно и даже слегка актёрски произнёс Северный.

– Почему? Почему ты не встретился мне, когда я была в лучшей форме?! – взвыла Алёна Дмитриевна.

– Охо-хо! Грехи мои тяжкие. Пьяная женщина – мечта поэта! – немного ёрнически заворчал Всеволод Алексеевич, транспортируя свою невесту на выход.

– Так ты считаешь, что я не в лучшей форме?! – возмутилась она, с трудом перебирая ногами.

– Ты в наилучшей форме! Если ты имеешь в виду свою красоту.

Утром она не обнаружила Всеволода Алексеевича рядом. На подушке лежала записка.

«Жду тебя на холме у развалин генуэзской крепости. В меню – романтический завтрак и разговоры о любви».

Она встала и пошла к журнальному столику. Под бутылкой лежала ещё одна записка.

«Алёна, я не тупой самец – я всего лишь заботливый мужчина. И прости, что не встретил тебя раньше».

Захотелось поплакать. Но Алёна Дмитриевна улыбнулась, про себя обозвала Северного манипулятором и пошла в душ. Через полчаса она была на вершине холма. Ярко светило солнце. По одну сторону был спрятан в уютную бухту один из лучших в мире маленьких городков, по другую – бескрайнее переливающееся перламутром море. В центре вселенной, под близкими небесами завтракали самые счастливые люди на планете, по крайней мере в этот час. Час – это иногда вполне достаточно для счастья. Счастье – это не хроническое заболевание, а острое состояние. Покой, уверенность и надёжность – предпосылки и последствия. Иногда если что-то может испортить – как предпосылки и последствия, так и само острое состояние счастья, – это гнусный характер. Собственный гнусный характер. Поэтому иногда его стоит оставить в гостиничном номере, а ещё лучше – выбросить. Просто выбросить в море.

Какие-то подобные глупые мысли бродили в Алёниной голове, пока она ела брынзу с зеленью, запивая их тёрпким красным вином под прекрасным осенним солнцем Балаклавы.