– Сделайте же что‑нибудь, – взмолилась она. – Хотя бы с этим. – Она указала на рану. – Ее надо промыть, прижечь и перевязать чем‑то чистым. Святый боже, она непременно воспалится!

Флетчер склонился над лицом друга.

– Грэй, – сказал он, – я должен тебя спросить: ты что предпочитаешь?

– Ты знаешь, – прохрипел сквозь зубы лорд Грэй, открывая глаза, на покрытом копотью лице блестевшие как драгоценные камни. – Неужели, ты полагаешь, я способен жить калекой? Я был правшой. Флетч… после всего, что было – либо пировать, либо умирать, а так я не согласен. Окажи мне эту услугу, чтоб тебя… Я тебе спасибо скажу. Руки не отрастают.

– Об одном забываешь, высокомерный старый дурень. Может, кто‑то имеет право на твою жизнь?

Грэй мотнул головой.

– Весь Винтерфилд! – сипло сказала Лея. – Ни один человек никогда не простит вам этого!

– Слуги… не в счет.

– Тогда – я, – сказала она в тишине. – Я заявляю свои права. А я – не служанка.

– Слыхал? – Флетчер через силу усмехнулся. – Завидую. Такая девушка заявляет права на твои мощи. Не говорю тебе «мужайся», но…

Грэй застонал, закрыв глаза, и попытался отвернуться.

– Девочка не знает, какая это боль. Скажи ей, что я не хочу. На что ей эта груда костей?

– Не могу утверждать совершенно точно, но, возможно, она думает, будто эта разукомплектованная груда лошадиных мослов еще способна делать детей, – хмыкнул Флетчер.

– Уведи ее; слышишь!

Лея сверкнула на командора взглядом, лишившим ее последних сил.

– Убью, кто коснется меня!

– Поделись секретом, дружище. Что ты такое делаешь с девушками, отчего они у тебя сатанеют?

Грэй усмехнулся, показав обведенные кровавой каймой зубы.

– Завидуй, козлище.

– Держите его, – скомандовал Флетчер, вскакивая и оборачиваясь, чтобы принять переданный из‑за спин факел. Двое навалились, Грэю на ноги, еще двое припечатали его плечи к земле. Он отвернул голову к левому плечу, будто старался как можно дальше отстраниться от обрубка, и зажмурился. Каблуки вонзились в землю, свежий пот проступил на лбу. Романо выругался и бегом кинулся в кусты. Его там вырвало.

– Я все сделаю быстро, – обещал командор.

– В зубы дай что‑нибудь!

Грэй зажал в зубах платок и кивнул.

– Давай!

Факел зашипел, когда огонь коснулся плоти, под весом четырех взрослых мужчин распростертое на земле тело приподнялось и выгнулось, каблуки, словно когти умирающего дракона, оставили в траве две глубокие борозды, а голова дернулась так, что, казалось, порвались связки и хрустнули шейные позвонки. Лея рухнула лицом в траву, содрогаясь от бесслезных спазматических рыданий и кусая землю, не в силах смотреть и слышать, как шипит от прикосновения огня влага тела, как скручивается, треща и чернея, обугливающаяся плоть, запирая кровоточащие сосуды, будучи не в состоянии вдохнуть этот невозможный запах паленой кости, слышать стон, переходящий в затухающий вой.

Кто‑то сунул ей меж зубов горлышко фляги: едкий вкус дурного бренди спер ей горло, она закашлялась, отплевываясь.

– Что? – прохрипела она.

– Он без сознания, – ответил Флетчер. – Слава богу, сердце выдержало. Могло остановиться. Теперь, если захочет жить – будет жить. А нужен ли вообще гарнизон при таком‑то лорде? Кто из вас придумал эту замечательную штуку с обвалом?

– Я, – хмуро отозвался Романо, возвращая ему флягу.