«Конечно же, к дому Павла Вейша ведет частная дорога», – сказала она себе. Личный реактивный самолет, шофер – все это ее уже не удивляло. После приземления она немного почитала в интернете об этом Павле Вейше. Разбогател он в девяностых годах на ативирусном программном обеспечении; если верить «Форбс», его состояние оценивается в десять миллиардов долларов. После того как несколько лет назад он оказался единственным пассажиром, выжившим после падения вертолета, он расстался с последними акциями своего предприятия и полностью уединился.

О его сыне, Патрике Вейше, Хелен нашла немного информации. Фото с университетской гребной гонки. С этого снимка, робко улыбаясь в камеру, на нее смотрел молодой человек в окружении своих сокурсников. Еще была фотография на Фейсбуке, на которой его лицо почти полностью закрывали расставленные пальцы.

Ощущение складывалось такое, что семья Вейш, несмотря на богатство, избегала внимания общественности.

Дорога вильнула, переходя в узкую аллею, деревья на которой уже сбросили листья, и закончилась сплошными железными воротами. По обе стороны от них возвышалась стена высотой с добрых три метра, по верху которой для надежности была протянута еще и колючая проволока.

«Похоже на тюрьму», – подумала Хелен.

Водитель остановил машину и потянулся за мобильным телефоном. Набрал номер, сказал пару слов по польски. Обе створки ворот распахнулись, словно по мановению невидимой руки, и они въехали внутрь.

Они медленно двигались по широкой дороге, под колесами рядом с сиденьем Хелен скрипели мелкие камешки.

И, словно высокая стена образовывала искусственную границу, они оказались среди совсем другой природы. Серое уныние польского осеннего пейзажа сменилось сочной парковой зеленью, газоны напоминали ковры, экзотические виды деревьев хвастались яркими нарядами. Хелен заметила даже несколько пальм.

Но полностью оградиться от осени здесь тоже не удалось. Землю усеяла листва, кое где небольшими группками росли грибы. Тут и там пробивались сорняки. Этого было достаточно, чтобы разрушить иллюзию идеального парка. Казалось, что садовник недавно умер.

Параллельно дороге вились усыпанные галькой тропки, обрамленные каменными скульптурами. Хелен поначалу приняла их за сказочных существ или драконов, но при ближайшем рассмотрении они оказались монстрами.

На нее глядели морды с широко распахнутыми глазами, их пасти с острыми зубами сочились слюной. Адские создания.

Они проехали мимо одинокой фигуры старухи. Нос похож на клин, глаза – два глубоких темных отверстия. Обнаженная кожа покрыта морщинами, словно камень, из которого ее вытесали, съежился с течением времени. До самого толстого живота свисали две такие же сморщенные груди. Под животом – намек на срамное место, неприкрытое и уродливое. Ноги – тонкие и дряхлые, словно они были не в состоянии держать ее тяжелую фигуру. «Ведьма», – подумалось Хелен, когда автомобиль вдруг остановился. Только теперь она заметила, что они подъехали к двери величественного дома. Ей снова стало зябко. То, что на первый взгляд казалось декорацией к фильму «Унесенные ветром», на самом деле выглядело как ее мрачная копия. Никогда прежде она не видела дома, построенного из одного только черного камня. Но даже не это оказалось самым примечательным. Хелен заморгала, желая убедиться, что глаза не обманывают ее. Здание было асимметричным.

Все массивные колонны, поддерживавшие портик, были разной ширины. Некоторые были круглыми, другие – угловатыми. Некоторые вытесаны из одной глыбы, другие, наоборот, сложены из нескольких. Окна были разной высоты и ширины, вырезанные в фасаде без сохранения каких бы то ни было пропорций. Если с ней не сыграла злую шутку десинхрония , то весь дом был неровным.

Дверь распахнулась, и перед Хелен возникло лицо дворецкого, похожее на морду сенбернара.