Хелен последовала за мужчиной по белому мраморному полу, мимо колонн, доходивших до потолка высотой в несколько метров. В центре фойе возвышалась массивная каменная лестница, ведущая на второй этаж. Хелен показалось, что она участвует в экскурсии по замку, как во время одного из ее путешествий в Европу.

Но все изменилось, когда они вошли в следующее помещение. Темно красный ковер с длинным ворсом, тяжелая темно коричневая кожаная мебель, застарелый запах сигарного дыма и потрескивающий камин – она словно оказалась в комнате мужского клуба минувшего века. Только вот мужчин тут не было. Слуга указал на мягкий уголок и произнес что то по польски; она перевела это как «Прошу, подождите здесь».

Когда сопровождающий оставил ее одну, Хелен решила осмотреть комнату. В старом шкафу, который наверняка стоил целое состояние, она увидела за стеклом ряды бутылок со спиртным. На этикетки были наклеены двузначные числа, доказывающие их солидный возраст. Она предположила, что стоимость напитков превосходит даже стоимость шкафа. Под ними на специальной подставке висели ножками вверх бокалы разного размера.

Она подошла к огню, который бесшумно полыхал за мутным стеклом, распространяя приятное тепло. На каминной полке стояло несколько фотографий в рамках. Хелен взяла одну из них. Рамка была тяжелой, и женщина предположила, что она сделана из чистого золота. На фотографии был изображен широко улыбающийся мужчина лет пятидесяти. Черты его лица были резкими, начавшие седеть волосы аккуратно подстрижены. Он весь лучился превосходством, которое Хелен замечала и у других знакомых ей успешных людей. Во взгляде его читалась уверенность в том, что жизнь ничего не может с ним сделать, поскольку у него достаточно денег, чтобы откупиться от любых проблем. Рядом с ним, будучи намного ниже его ростом и скромнее на вид, стоял Папа Римский. Несмотря на напряжение, Хелен не сумела сдержать улыбку, отметив, насколько разное впечатление производят эти люди. Ей уже доводилось слышать о том, что знаменитые личности могут получить личную аудиенцию у главы Римско католической церкви, и, видимо, фотография была свидетельством этого. Хелен поставила ее на место и повернула к себе стоявшее рядом фото, чтобы убрать блики, которые отбрасывала на него большая люстра. На этом снимке был запечатлен тот же мужчина, но на этот раз в смокинге. Рука его лежала на плече другого, который был значительно моложе. Определенное сходство бросалось в глаза. «Отец и сын», – промелькнуло в голове у Хелен.

– Это мы с отцом, – раздался у нее за спиной низкий голос.

Она обернулась. Между тяжелыми креслами, всего метрах в трех от нее стоял младший из тех мужчин, которых она только что видела на снимке. В джинсах и серой рубашке с длинными рукавами он явно чувствовал себя свободнее, чем одетый так, как на фотографии. Густые темные волосы, на снимке зачесанные назад и уложенные гелем, торчали во все стороны.

Словно прочитав ее мысли, он провел рукой по волосам, отчего сразу показался более симпатичным, хотя и несколько неуверенным.

Хелен заметила, что у нее запылали щеки. Наверное, от жара в камине, а может быть, она почувствовала, что ее застали врасплох.

– Я не слышала, как вы вошли, – извинилась она и поспешно отошла от камина.

Хозяин дома улыбнулся:

– Простите, если я вас напугал…

Какое то время они стояли друг напротив друга, не зная, что сказать. Выглядел он хорошо, его фотографию можно было бы использовать для одного из ее экспериментов. Казалось, он нервничал, и это ее поразительным образом успокоило.

Женщина протянула ему руку.

– Хелен Морган, – представилась она. Рукопожатие было крепким, но не болезненным.

– Патрик, Патрик Вейш. Мне жаль, что наше знакомство состоялось при таких обстоятельствах.

Хелен кивнула.

– Вы не получали известий от отца или моей дочери? – вырвалось у нее.