|
– Всего один раз. – И вы поняли? – спросил я. – Я знал, что сам я беспомощен, а вера моя безнадежна и что я скован путами, которые не могу ни ослабить, ни порвать. – Теперь пойдем, Витторио, не вынуждай его плакать, – сказала Урсула. – Ну пойдем же, Витторио. Пошли отсюда. Кровь нам сегодня уже не понадобится, и мы не можем позволить се-бе причинить им вред, не можем даже… – Нет, любовь моя, никогда, – согласился я. – Но примите от меня, пожалуйста, в дар, отец, единственную чистую вещь, которую я могу дать, – мое свидетельство о том, что я видел анге-лов и что они поддержали меня в момент слабости. – А ты не откажись принять от меня отпущение грехов, Витторио. – отозвался он. Голос его окреп, и мне показалось, что грудь его расширилась. – Витторио и Урсула, примите от меня отпущение грехов. – Нет, отец, – сказал я. – Мы не можем принять его. Мы не хотим его. – Но почему же? – Потому, отец, – с доброй улыбкой ответила Урсула, – что собираемся согрешить снова, и как можно быстрее. Мутное видение сквозь стекло Она не лгала. Мы добрались в ту ночь до замка моего отца. Нам не составило никакого труда совершить такое путешествие, но оно оказалось бы трудной задачей для смертного, и ни слова не донеслось до заброшенной фермы о том, что угроза нападения ночных дьяволов, этих вампиров Флориана, уже миновала, И в самом деле, скорее всего, мое хозяйство все еще оставалось безлюдным, ибо горожанам, бежавшим из Санта-Маддаланы, прошедшим через горы и спустившимся в долину, рассказывали ужасающие истории. Однако довольно скоро я выяснил, что огромный замок моего семейства был заселен но-выми постояльцами. В нем прилежно трудилось целое полчище военных и чиновников. Переправляясь тайно, после полуночи, через высокую крепостную стену, мы увидели, что все мои покойные родственники надлежащим образом похоронены или уложены в приличе-ствующие им каменные гробы под церковью, а все огромные богатства нашей семьи, вся рос-кошная утварь из дома исчезла. Лишь несколько подвод из тех, которые должны были уже пере-двигаться к югу, оставались в крепости. Горстка постояльцев, спавших в помещениях дворецкого при моем отце, оказались счето-водами из банка Медичи, и, осторожно, на цыпочках прокравшись в одну из комнат, в неясном свете звездной ночи, я рассмотрел несколько документов, оставленных ими для просушки. Все наследие Витторио ди Раниари было собрано и занесено в списки, после чего вывезено во Флоренцию, для надежного хранения у Козимо до того времени, пока Витторио ди Раниари не исполнится двадцать четыре года и он в связи с этим обстоятельством сможет возложить на себя ответственность за свои действия, как подобает мужчине. Всего несколько солдат спали в казармах. Всего несколько лошадей размещалось в ко-нюшнях. Всего несколько слуг и помощников оставались поблизости от своих господ. Видимо, громадный замок, не имевший стратегического значения ни для миланской, ни для французской, ни для папской администрации, как и для самой Флоренции, не подлежал вос-становлению или ремонту, его просто закрыли. Задолго до рассвета мы покинули дом моего отца, но перед тем я простился с его могилой. Я знал, что вернусь туда, Я знал, что скоро деревья снова поднимутся по горе до самых крепостных стен. Я знал, что скоро высокая трава пробьется сквозь трещины и расселины в кам-нях. Я знал, что вскоре человеческие существа утратят всякую привязанность к этому месту, как утратили любовь ко многим другим руинам по всей стране. Тогда я и возвращусь. Я должен сюда вернуться. В ту ночь мы с Урсулой охотились на нескольких разбойников в окрестных лесах, весело смеялись, когда их поймали и стащили с лошадей. То было по-старинному необузданное пирше-ство. – А куда теперь, мой властелин? – спросила меня невеста незадолго до наступления утра. |
