— Алло? Господин оппонент? — насмешливо произнес он. — Надеюсь, вы меня узнали, Всеволод Рогволдович? Да-да, Лукманов, он самый. И звоню я насчет очень пикантной ситуации, о которой, полагаю, известно и вам.

— Мне не очень нравится, когда меня так называют… те, кто меня хорошо знает, — ответил Эйно.

— А мне, например, не очень нравится, когда убивают моих людей. И добро бы — просто моих. С международными представителями, знаете ли, не шутят.

— И вы решили, что мы каким-то образом в этом замешаны?

— Ну, вы еще скажите — «и вы поверили»? Я ни во что не верю, дорогой Всеволод Рогволдович, но очень хочу знать. Мало того, интуиция мне подсказывает, что часть трупиков — по крайней мере, часть, — не ваших рук дело. И мне очень интересно — если не вы, то кто же?

— Мне тоже интересно. И знаете, господин Лукманов, к какой мысли я склоняюсь?

— Знаю. Даже озвучу ее: «Василий Провокаторович Лукманов убрал нескольких своих же «лишних людей», чтобы иметь повод перейти к открытой войне с О.С.Б.». Я угадал?

— Какая разница? Все равно мы…

— …На разных сторонах баррикад. А знаете, что пришло мне на ум? У вас трупиков не было в последнее время? Среди сотрудников О.С.Б., я имею в виду. Ну, шел человек, шел, ему кирпич на голову упал — совершенно случайно. И совершенно случайно трещинки на кирпиче сложились в буковки. Ну, к примеру, «сегодня ночью вас должны убить».

— Трупиков, милостивый государь, нет! — отрезал Эйно.

— Экие вы везучие! Ну, на нет суда нет. Кирпичик– то посмотреть дадите?

— Если вы что-то знаете…

— Ничегошеньки я не знаю. И только что убедился, что и вы тоже ничего не знаете. А ведь это хороший повод.

— Для чего?

— Встретиться, выпить-закусить, обменяться мнениями — о своем ничегонезнании, например. Естественно, без лишних ушей и лишних сотрудников.

— У нас лишних сотрудников нет.

— Значит, и без нелишних — тоже. — Голос Лукманова стал почти что печальным. — Так вы согласны?

— Где и когда?

— Ну вот, слышу речи делового человека, — удовлетворенно промурлыкал москвич.

Это кафе было словно специально придумано так, чтобы никто никому не смог помешать. Уютные кабинки могли вместить четырех человек, но собеседников было двое.

— Думаю, по рюмочке можно, — усмехаясь, говорил Лукманов. — По рюмочке, по две… Полагаю, не думаете, что здесь нам поднесут отраву?

— Нет, я так не думаю, — спокойно проговорил Эй– но. — Но от спиртного откажусь.

— Не пей в доме врага своего? Так это не мой дом. Ладно. Очень обрадовались смерти Соколенко?

На сей раз в голосе Лукманова не было и тени напускной шутливости.

— Сказать по правде — очень. Хотя о нем давно никто ничего не слышал.

— Ну, было бы странно, если бы вы по нему объявили траур. Ладно, если не хотите — можете не говорить, где и как произошло покушение на кого-то из ваших. Или — на вас лично, Всеволод Рогволдович?

— Нет, на меня никаких покушений не было. — Эй– но пришлось все же смириться с тем, что его враг будет называть его по имени-отчеству.

— Отрадно, отрадно, хотя, конечно, здравствовать вам я не слишком желаю, — кивнул Лукманов. — Но не стало бы вас, на вашем месте оказался бы кто-то другой — только-то и всего. Поймите, мы — народ достаточно мирный, нас почти все устраивало. И общая ситуация, и даже ваше существование. Вы разгромили питерское отделение С.