|
Если, конечно, их ничто не спугнет и они придут». – Ну, Гриша, дело в шляпе. – Аникина громко чмокнула Сучкова в щетинистую щеку. – Считай, сотню заработали. Здорово я с ним говорила? – Хоть в кино снимайся, – хмыкнул дед Григорий. – Только думать надо, что говоришь. Фильтруй базар, как нынче молодежь выражается. Кто тебя за язык тянул говорить, что на вокзале работаешь? – Да он не понял! – махнула рукой Ангелина Степановна. – Ладно, ты у меня молоток! – Дед Григорий обнял сожительницу за обширную талию. – Давай отметим это дело. Оба пребывали в полной уверенности, что муж Сорокиной принял Ангелину Степановну за пожилую интеллигентную даму, если не за учительницу, то хотя бы за бухгалтера. Чем больше Костя думал о предстоящей завтра встрече, тем больше возникало сомнений. Идти, разумеется, надо, но что дальше? Он получит паспорт, отдаст сотню, и на этом все закончится? Нет, так дело не пойдет. «Надо из этой дряни душу вытрясти. Не так уж она проста. Номер телефона-то узнала, а он в паспорте не записан, – с внезапной злостью подумал Костя. – Значит, надо идти не одному». Он махнул еще пятьдесят, двинулся в прихожую и набрал номер, который знал наизусть. – Мне нужен Петр Федорович. Нет его? Говорит его племянник. Передайте, чтобы перезвонил, когда сможет. Это очень важно. Суббота, 25 октябряТолько к субботе Шакутин отошел настолько, что смог позвонить в Москву уже не Кате, а директору-распорядителю «Олеси». Разговор вышел тяжелый. К счастью, в фирме уже все знали – от жены Кола. Он бы, наверное, умер, если бы ему самому пришлось рассказывать, что произошло. Директор-распорядитель говорил с Шакутиным холодно, однако сообщил новость, которая в данной ситуации Кола обрадовала: – Они штормовое предупреждение получили, стоят в Мальме на рейде. В Питере скорей всего будут не раньше среды. Так что у тебя три дня форы есть. Ну а не найдешь документы и безделушки – сам понимаешь… Это Шакутин понимал очень хорошо. Груз стоил пятьдесят тысяч. И не деревянных, а самых настоящих баксов. Они же зеленые. А все остальное – и подумать страшно. В десять утра в вокзальном буфете царит благолепие. Загулявшие вчера разошлись, а для сегодняшних рано. Пол уже помыли, но еще не успели затоптать, салаты не заветрились, куриные ноги свежепожарены, но посетителей нет. Ангелина Степановна не удивилась, когда, заглянув в буфет, увидела почти полное отсутствие клиентов. Только важно стояла за прилавком буфетчица Зинаида да два здоровых парня пили пиво в отдаленном углу. Больше не наблюдалось никого – отсутствовала даже подъедала Нюшка. Ангелина Степановна сверилась со светящимся табло, чтобы прийти на стрелку на три-четыре минуты позже, чем условились. Ей по важным причинам хотелось, чтобы «клиент» появился первым. Она окинула внимательным взглядом пивших пиво – ни один из них не походил на тот образ, который она составила во время разговора по телефону. Аникина хотела дать обратный ход и вернуться на вокзальную площадь, но за спиной раздался голос: – Извините, опоздал. Ангелина Степановна даже вздрогнула. Она резво развернулась и очутилась нос к носу-с молодым человеком в бежевой куртке. – Я по поводу паспорта моей жены. Он при вас? – А, ну конечно! – заулыбалась уборщица. Парень оказался именно таким, как она представляла лохом, с которого можно драть три шкуры. «Жаль, только сто запросили», – подумала она. – Он тут, совсем недалеко. Пойдемте со мной. А то ведь, понимаете, паспорт все-таки, документ… – Хорошо, пойдемте, – кивнул Костя. |
