— Отец мой… отец мой, мне кажется, что это сон…

— Дивный сон, от которого ты не пробудишься более, подожди, Диана, подожди здесь, я сейчас же вернусь за тобой и представлю тебя моим придворным, которые скоро будут твоими…

Поцеловав еще раз в лоб молодую женщину, Филипп Орлеанский вышел в большую галерею, где толпа дворян ожидала его возвращения и с нетерпением желала узнать о результатах его переговоров с прорицательницею.

— Ну, что скажешь ты про это? — спросила торжествующая Виола, оставшись наедине с Жераром.

— Я говорю, что ты меня потрясаешь! — ответил последний.

— Что же страшит тебя?

— Суд над изменниками и меч палача, который отрубит им голову.

— Ах! Как ты глуп! — сказала Виола, презрительно пожимая плечами. — Ты видел — Филипп слепо верит в каждое мое слово, он без колебаний признал меня своей дочерью.

— Он верит сегодня, это правда! Но завтра, поразмыслив, он больше не будет верить… и увидит твой обман.

— Да, кто же откроет ему глаза?

— Здравый смысл. Как бы ни была ловка твоя выдумка, но она до того невероятна, что не выдерживает критики… Регент будет тебя расспрашивать… ты попадешь в свою собственную ловушку, будешь подавлена гнетом твоей же лжи…

— Я все предвидела… приготовила на все ответы… я могу все объяснить, даже невозможное…

— Даже славу, приобретенную Виолой Рени во всех городах Европы, в то время когда все знают, что Диана жила со своей матерью в Верене?

— Да, даже это…

— А если явится Диана?

— Она не появится больше…

— Если маркиз де Салье начнет говорить?

— Разве ты забыл, что его вторая женитьба приговаривает его к молчанию… Я повторяю, что я предвидела все… Несмотря на твои сомнения и боязнь, я сделаю тебя великим, потому что сама буду великой…

Пока Виола говорила с Жераром, регент вошел в большую галерею, подозвал к себе маркиза де Тианжа и начал с ним оживленный разговор вполголоса. Лицо последнего выражало большое удивление. Придворные, собравшись группами, шептались между собой.

— Вероятно, предсказательница сообщила ему радостное известие! — рассуждали они.

Виконт де Фан-Авен тер лоб и в сотый раз спрашивал себя:

— Как могла она узнать, что меня обокрали? Это пахнет чертовщиной!

У одной из дверей залы придворный лакей провозгласил:

— Господин маркиз и госпожа маркиза де Салье!

Маркиз вошел под руку с застенчивой Дианой; пока они подходили к регенту, в зале послышался одобрительный шепот.

Филипп Орлеанский, увидев маркизу, вздрогнул и, схватив за руку находившегося около него де Тианжа, прошептал ему на ухо:

— Маркиз, это видение?… Посмотрите… посмотрите!…

— Белокурая молодая девушка, которая прельстила вас своим голосом…

— Не правда ли, это, действительно, она?

— Да, ваше высочество, это она!

— Ваше высочество, — с поклоном сказал ему в это время де Салье, — я имею честь представить вам маркизу де Салье и осмеливаюсь просить вас уделить и ей часть той благосклонности, которой вы удостаиваете меня.

— Ваше высочество, — промолвила Диана дрожащим, едва слышным голосом, — благодарю вас за сделанную честь принять меня.

Филипп взял руку молодой женщины и поцеловал ее.

— Вы нам сделали честь, сударыня! — ответил он. — Господин де Салье один из преданных и любимых наших подданных… С сегодняшнего дня, сударыня, чувствуйте себя в Пале-Рояле, как у себя дома…

— О, ваше высочество… какая милость…

Регент сделал знак де Тианжу, тот подошел к двери комнаты, где находились Виола и Жерар, и поднял портьеру.