|
На нем было, как и всегда, синее кепи с золотым галуном, слегка сдвинутое на затылок, Эта была та же внушительная голова, обветренная бурями пустыни, с рыжеватой бородой, с густыми бровями, из-под которых голубые глаза его глядели с удивительным смешанным выражением грубости и почти наивной нежности. Из-под его далмона цвета хаки виднелся походный жилет офицеров-спаи, жилет из красной материи с маленькими золотыми пуговицами в виде шариков. Его походка отличалась той кошачьей неспешностью, какую придают ей тысячи километров, проделанных на спине верблюда по безбрежным зыбким пескам.
— Вальтер! Это капитан Вальтер… Он прошел мимо высшего чином офицера, смерил его взглядом с ног до головы и отдал ему честь — вполне безукоризненно, по форме, но вместе с тем — как! Было заметно, что полковник не сразу нашелся, как ответить. Заметив меня и двух моих спутников, он сделал мне знак: «Подожди меня», — и потом, медленно поднявшись на несколько ступеней, ведших с террасы в глубину кафе, направился к бару в дальний конец залы. — Куда он идет? — спросил Рош. — В баре сидят летчики, — ответил Блари, — с ними сегодня два пилота из эскадрильи Деирец-Зора — Моте и Конти. Вальтер пошел с ними поздороваться. По мере того как Вальтер проходил, за его спиной возобновлялись разговоры. Теперь уже повсюду слышалось его имя, повторяемое с какой-то безграничной гордостью. — Он, по-видимому, далеко не считает себя ничтожеством, — пробормотал лейтенант 415-го полка. — И имеет на это право, — отозвался капитан, его однополчанин. — Что же он сделал такого необычайного? — спросила с гримаской хорошенькая мадам Элиас, раздосадованная тем, что его появление на миг затмило ее. — Очень много, — серьезно произнес какой-то морской лейтенант. — Что же именно? — Если мы сидим так комфортабельно на этой террасе, любуясь вашей красотой и ведя дружеские беседы за прохладительными напитками, то этим мы обязаны людям, подобным ему. — Ах, — сказала за соседним столиком мадам Назри своей кузине, смуглой Асфар, — я никогда не скрывала, что питаю отвращение к бородатым людям. Но если этот острижет свою бороду, — будет ужасно жаль! Не правда ли, милочка? И без всякого стеснения повернувшись спиной к своим кавалерам, они передвинули стулья так, чтобы не терять из виду ни единого движения Вальтера, который в этот миг, сидя на табуретке в баре, выбрал соломинку для своего коктейля и небрежно отбросил ее обертку из папиросной бумаги. — Я был с ним вместе в Энтабе, — объяснял артиллерийский капитан своей даме в белом платье. — Говорили, что полковник Андреа отказался принять командование над колонной наступления из-за того, что ему не дали Вальтера в начальники кавалерии. — Да, капитан, — сказал лейтенант, — но для того, чтобы уступить его отряду Андреа, пришлось бы отнять его у отряда Дебьевра. Я был там и уверяю вас, что полковник Дебьевр поднял страшный шум. — Он, по-видимому, питает отвращение к женщинам? — заметила жена ректора американского университета. Офицеры расхохотались. — Быть может, это одна из причин, позволивших ему иметь столько крестов на своей орденской ленте. — Сколько же их у него? — Четыре или пять. Но у него еще больше звезд, а вы знаете, — это ценится гораздо больше. — Вы знаете историю одной из его звезд? — Нет. А что? — Это было после Марасха, где Вальтер прикрывал отступление при известных вам обстоятельствах. |
