— Правда, странно! — пробормотала она тихо. — Странно, как трудно мне поверить в свое счастье!

— Теперь, дети мои, — сказал полковник, радость которого била через край, — думаю, вы согласитесь, что теперь можно посвятить в это кое-кого из ближайших друзей: Приэра, генерала Лафоре.

— Но если узнает мадам Лафоре, — заметила Мишель, — то завтра же утром будет знать весь город.

— Вам это неприятно? — спросил я.

Она взглянула на меня и, улыбаясь, пожала плечами.

— Мне хочется, — сказал полковник, — устроить у себя маленький обед. О, вовсе не помолвку, — на ней, разумеется, должна присутствовать ваша матушка, а просто обед, на который мы пригласим друзей. Так лучше всего объявить эту новость тем, дорогой мой, кто проявил к вам внимание, когда вы находились в госпитале, и при вашем поступлении в Главный штаб. Разумеется, если среди офицеров найдется двое-трое ваших друзей…

— Двое-трое найдется, — сказал я. — Но не более того. При этих словах мне вдруг представилась осуждающая физиономия Вальтера.

Около одиннадцати я вернулся в депо. Я был бы счастлив сейчас же завалиться в постель после четырех дней тяжелой работы. Но об этом и думать не приходилось. Мне надо было немедленно изложить в кратком рапорте результаты моей поездки к алауитам. Усталость увеличивалась по мере того, как я работал. Около половины второго я потушил лампу, вполне удовлетворенный законченным делом.

— Уже вернулись, Домэвр?

— Еще вчера, г-н полковник.

— Вам удалось сделать что-нибудь интересное за такой краткий срок?

— Судите сами.

— Клянусь, вы меня интригуете. Какое впечатление вынесли вы от алауитов?

— То, что восстание идет к концу.

— Вы побывали и в Сафите?

— В Сафите, в Тартусе и в Баньясе, г-н полковник.

— Черт возьми! Вы не теряли времени!

— Тем более что по дороге я задержался в Триполи на Целых полдня.

— В Триполи? Зачем?

— В Триполи, г-н полковник, я намеревался возобновить отношения с одним старым знакомым — старым вахмистром из спаи, который трижды спас мне жизнь и которому мне случилось отплатить за эту услугу тем же.

— А! И что же он там поделывает, этот ваш вахмистр?

— Он вышел в отставку, г-н полковник, и, так как пенсия его невелика, он открыл маленькое кафе рядом с главной мечетью, крошечное кафе, где бывают исключительно мусульмане.

— Он и сам мусульманин?

— Да, мусульманин — шиит. Но он не хвастается этим перед своими посетителями, почти исключительно суннитами. Даже моему другу майору Гобсону не известна эта подробность.

— Гобсон? Ему-то какое дело до этого?

— Гобсон, г-н полковник, ужасно интересуется древними камнями. Когда он приезжает в Триполи — что случается довольно часто, — чтобы полюбоваться развалинами замка графа Тулузского, он всегда заезжает выкурить кальян в маленьком кафе Уда эль-Джебара. Это имя моего вахмистра.

— Вы — драгоценный человек, Домэвр.

— Вы слишком снисходительны, г-н полковник.

— Итак?

— Итак; Уд эль-Джебар рассказал мне много интересного о другом нашем друге, Салиде Али Кхелфе.

— О Салиде Али Кхелфе, нашем агенте в Тартусе?

— О нем самом.

— Он ненадежен?

— Я бы не затруднял себя этой поездкой, если бы во мне не возникло сомнений на этот счет.