— Не трогай цепь, дорогой, — велела тётя Пол.

— Можно, я буду носить его поверх одежды? Никто его под туникой не увидит, — пожаловался Гарион.

— Амулет должен соприкасаться с кожей.

— Но это так неудобно! Конечно, он очень красивый, но иногда холодит, а иногда слишком греет, кроме того, по временам бывает ужасно тяжёлым. И цепь так натирает тело! Не привык я к украшениям!

— Это не совсем украшение, дорогой, — ответила тётя Пол. — Со временем привыкнешь.

– Может, почувствуешь себя лучше, — рассмеялся Волк, — если узнаешь, что твоя тётя свыклась со своим только через десять лет. Я просто уставал твердить ей, что нельзя снимать амулет!

— Не понимаю, почему нужно именно сейчас говорить об этом! — холодно ответила тётя Пол.

— У тебя тоже такой есть? — с любопытством спросил старика Гарион.

— Конечно.

— Значит, мы все должны их носить?

— Это семейная традиция, Гарион, — объявила тётя Пол тоном, не допускающим дальнейших споров.

Холодный влажный ветер, свистевший в руинах, чуть-чуть разогнал туман.

Гарион вздохнул:

— Скорей бы уж Хеттар приехал. Как хочется уйти отсюда подальше! Это место похоже на кладбище.

— Оно не всегда было таким, — очень тихо сказала тётя Пол.

— А каким же?

— Здесь было так хорошо! Высокие стены, гордые башни… Мы все думали, город будет стоять вечно!

Она показала на беспорядочную поросль кустов, пробивающихся сквозь камни.

— Когда-то тут был разбит великолепный сад с цветочными клумбами, где дамы в шёлковых платьях сидели на скамейках, а молодые люди пели любовные песни, стоя под забором, окружавшим сад. Голоса юношей были так нежны, а дамы вздыхали и бросали через стену ярко-красные розы. А в конце этой улицы, на выложенной мрамором площади, встречались старики, чтобы вспомнить минувшие войны и покинувших этот мир соратников. За площадью стоял дом с верандой, где я часто сидела с друзьями, любуясь звёздным небом, а мальчик-паж приносил нам охлаждённые фрукты, и соловьи пели так, что казалось, их сердечки вот-вот разорвутся.

Голос её на мгновение замер.

— Но потом пришли астурийцы, — с каким-то ожесточением продолжала тётя Пол, — и ты поразился бы, узнав, как мало времени надо, чтобы разрушить то, что создавалось веками!

— Не мучай себя, Пол, — прошептал Волк. — Такое иногда случается, и мы почти ничего не в силах сделать.

— Я могла бы помочь, отец, — отозвалась она, по-прежнему не сводя глаз с развалин, — но ты ведь сам не позволил мне, помнишь?

— Ты опять за своё, Пол? — устало спросил старик. — Мы должны мужественно переносить потери. Весайтские аренды всё равно были обречены, и в лучшем случае ты смогла бы отдалить неизбежное всего на несколько месяцев. Мы просто не имеем права пытаться исправить неисправимое и вставать на пути неизбежного.

— Ты и раньше это говорил. — Тётя Пол взглянула на буйную поросль деревьев, теряющуюся в тумане. В шёпоте проскользнула странная, перехватывающая горло нотка:

— Не думала, что лес так скоро всё завоюет…

— Но прошло почти двадцать пять веков, Пол.

— Правда? А кажется, будто всё происходило в прошлом году.

— Не думай об этом. Только зря себя мучаешь. Почему бы нам не войти внутрь? Этот туман сильно действует на нервы.

Тётя Пол бессознательным жестом обняла Гариона за плечи, и все направились к башне.