|
Моргейна, отведи его в мою обитель и накорми, прежде чем мы приступим к церемонии. Вот теперь гость улыбнулся — не король, готовый принять власть, не Избранный, но просто напросто изголодавшийся мальчишка. — Спасибо, госпожа. Уже в доме у Вивианы он поблагодарил жриц, принесших угощение, и жадно набросился на еду. Слегка утолив голод, он полюбопытствовал у Моргейны: — Ты тоже здесь живешь? — Владычица живет одна, но при ней состоят жрицы, по очереди ей служащие. Я жила здесь с нею, когда настал мой черед ей прислуживать. — Ты, дочь королевы! И прислуживаешь? — Нам должно ходить в служанках, прежде чем мы обретем право повелевать, — строго промолвила Моргейна. — В молодости она сама прислуживала Владычице, в ее лице я служу Богине. Артур обдумал ее слова со всех сторон. — Эту вашу Великую Богиню я не знаю, — наконец отозвался он. — Мерлин говорил мне, будто Владычица приходится тебе… нам… родней. — Она сестра Игрейны, нашей матери. — Так выходит, она мне тетка, — промолвил Артур, пробуя слово на вкус, как если бы оно казалось не вполне уместным. — Мне это все так странно. Отчего то я всегда пытался убедить себя, что Экторий мне отец, а Флавилла — мать. Разумеется, я знал, что здесь кроется какая то тайна; и поскольку Экторий упорно отказывался поговорить об этом со мною, я думал, это что то позорное: дескать, я — бастард или чего похуже. Утера… моего отца я не помню, вот совсем не помню. Да и мать, по сути дела, тоже, хотя порою, когда Флавилла меня наказывала, — я порою мечтал про себя, что я живу где то в другом месте, с женщиной, которая меня то баловала, а то отталкивала… а Игрейна, наша мать, очень на тебя похожа? — Нет, она высокая и рыжеволосая. Артур вздохнул. — Значит, я и ее совсем не помню. Потому что в мечтах она походила на тебя… да это ты и была… Гость прервался, голос его дрожал. «Опасный разговор, — подумала про себя Моргейна, — не должно нам толковать об этом». И спокойно промолвила: — Съешь еще яблоко, они растут здесь, на острове. — Спасибо. — Он вгрызся в сочную мякоть. — Все это так ново и странно. Столько всего со мной произошло с тех пор, как… — Голос его дрогнул. — Я все время о тебе думаю. Ничего с собою не могу поделать. Я сказал правду, Моргейна, — всю свою жизнь я буду вспоминать тебя, потому что ты у меня — самая первая, и буду думать о тебе и любить тебя… Моргейна знала: ответить ей подобает сурово и жестко. Вместо того слова ее прозвучали мягко, но отчужденно. — Тебе не должно так обо мне думать. Для тебя я не женщина, но воплощение Богини, к тебе явившейся, и кощунством было бы вспоминать меня как смертную. Забудь меня и помни Богиню. — Я пытался… — Он умолк на полуслове, стиснул кулаки и угрюмо промолвил: — Ты права. Именно так и должно об этом думать: это лишь еще одно в череде странных событий, что случились со мною с тех пор, как меня отослали из дома Эктория. Загадочные, волшебные события. Как та битва с саксами… — Артур протянул руку и закатал тунику, явив взгляду повязку, густо смазанную уже почерневшим сосновым дегтем. — Там меня ранили. Вот только это первая моя битва… все было как во сне. Король Утер… — Артур потупился и сглотнул. — Я приехал слишком поздно. Я так с ним и не повидался. Тело было выставлено в церкви для торжественного прощания, я увидел его уже мертвым, а оружие лежало на алтаре… мне объяснили, что таков обычай, когда гибнет отважный рыцарь, оружие кладут рядом. И тут, пока священник читал «Ныне отпущаеши», зазвонили в набат — это напали саксы, — караульные вбежали прямо в церковь, выхватили колокольные веревки из рук монаха, вызванивающего похоронный звон, и забили тревогу; и все королевские дружинники похватали оружие и выбежали вон. |
