|
Артур молча шел рядом с Моргейной, и на мгновение девушке померещилось, что он вот вот того и гляди уцепится за ее руку, точно в детстве… но ныне крохотная ладошка, которую она встарь сжимала в своей, стала ладонью воина, больше ее собственной, закаленной долгими упражнениями с мечом и другим оружием. Позади Артура с Моргейной шел мерлин, а рядом с ним — Кевин. Вниз по узкой лестнице спустились они в затхлый воздух подземелья. Моргейна не заметила, чтобы кто нибудь зажег свет, но внезапно в темноте замерцала крохотная искорка, и вокруг них разлилось бледное сияние. Вивиана остановилась так резко, что идущие сзади врезались в нее, и в первое мгновение Моргейна изумилась, какая та хрупкая и мягкая — самое обычное женское тело, а вовсе не отчужденное воплощение Богини. Владычица протянула руку — и смуглые маленькие пальцы легли на Артурово запястье, а вот сомкнуться им бы не удалось. — Артур, сын Игрейны с Авалона и Пендрагона, законного короля всей Британии, — промолвила она, — узри же величайшие святыни своей земли. Свет заиграл на золоте и драгоценных камнях чаши и блюда, на длинном копье, на красных, золотых и серебряных нитях ножен. Из ножен Вивиана извлекла на свет длинный, темный клинок. Тускло блеснули вделанные в рукоять самоцветы. — Меч из числа Священных реликвий друидов, — тихо произнесла она. — Теперь поклянись мне, Артур Пендрагон, король Британии, что, приняв корону, ты станешь обходиться по справедливости с друидами так же, как и с христианами, и что путеводной нитью для тебя станет священная магия тех, кто возвел тебя на трон. Глаза Артура расширились, он потянулся к мечу, во взгляде его Моргейна читала: юноша отлично знает, что это за клинок. Резким жестом Вивиана заставила его остановиться. — Для неподготовленного прикосновение к святыням стоит жизни, — промолвила она. — Артур, клянись. Когда ты возьмешь в свои руки этот меч, не найдется в мире такого вождя и короля, из числа язычников ли, христиан ли, кто смог бы выстоять против тебя. Но меч этот — не для короля, что прислушивается лишь к христианским священникам. Ежели ты откажешься поклясться, ты волен уйти и владеть тем оружием, что получишь от своих христианских приверженцев; народ же, признающий над собою власть Авалона, последует за тобою лишь тогда, когда ему прикажем мы. Или ты принесешь клятву и обретешь их верность через священное оружие Авалона? Выбирай, Артур. Он пристально поглядел на жрицу, слегка нахмурившись, бледный свет мерцал в его волосах, что казались совсем белыми. — В этой земле может быть лишь один владыка, не должно мне склоняться перед Авалоном, — наконец проговорил он. — Равно как и не должно тебе склоняться перед священниками, что охотно превратят тебя в орудие своего мертвого Бога, — тихо отозвалась Вивиана. — Но мы не намерены принуждать тебя. Выбирай, примешь ты меч или отвергнешь его и станешь править своим собственным именем, презрев помощь Древних Богов. Моргейна видела: слова Владычицы попали в цель — Артур не позабыл тот день, когда он мчался среди оленей, и Древние Боги подарили ему победу, так что этот народ признал его королем — к слову сказать, признал первым. — Господь упаси, чтобы я презрел… — поспешно проговорил он и прервался на полуслове, нервно сглотнул. — В чем я должен поклясться, Владычица? — В одном лишь: по справедливости обходиться со всеми своими подданными, неважно, приверженцы ли они христианского Бога или нет, и неизменно чтить Богов Авалона. Ибо что бы ни говорили христиане, Артур Пендрагон, и как бы ни называли они своего Бога, все Боги — едины и все Богини — суть одна Богиня. Поклянись лишь признавать эту истину и не держаться одного и отвергать другое. — Ты сам видел, — промолвил мерлин, и голос его, низкий и звучный, эхом прокатился в тишине, — что я искренне чту Христа: я преклонял колени перед алтарем и вкушал святое причастие. |
