Изменить размер шрифта - +
И Данизэль, должно быть, чувствовала это. Красавица, возможно, понимала, что она и ее ребенок сами являются источником еще одной бури, собирающейся под небесами. И эта буря разразится, если она, как предостерегает ее Азрарн, не изменит своего намерения остаться.

В свинцовый полдень Завех подошла и села рядом с Данизэль, глядя ей в лицо. Девочка подняла ручки и поймала платиновые волосы матери. Ее движения были уверенны и ловки, без присущей маленьким детям неуклюжести. Данизэль молча наклонилась, осыпав девочку серебряным дождем. Она редко разговаривала с ребенком, разве что рассказывала ей сказки. Завех, близкая по натуре эшва, еще не умела говорить.

Скорее всего, это была единственная причина, так как такой необычайно разумный ребенок мог бы и заговорить сразу после рождения.

Внезапно дверь на крышу открылась, и в дальней стороне золотой галереи показались люди: представители новой власти, взявшей на себя управление делами храмов. Слуги Небес прекратили этим заниматься, запершись в своих кельях.

— Данизэль, Благословеннейшая из Женщин, — обратился к ней один из нобилей, — у нас возникли некоторые сомнения. Против нашей веры были выдвинуты обвинения. Из пустыни пришла женщина, обладающая невероятной силой, и указала нам на ложность наших верований. Теперь женщина пропала. Это обеспокоило нас, и мы просим тебя спуститься в храм, где мудрейшие просят тебя дать ответы на несколько вопросов.

Данизэль поднялась и взяла ребенка на руки. Она по-прежнему никогда не отказывалась от разумных предложений.

Возлюбленная Азрарна спустилась в храм, заметив, что сопровождающие старались держаться от нее на почтительном расстоянии и избегали смотреть на ребенка.

Внизу собралось около сотни жрецов. Они намеревались задать вопросы матери богини, а услышать, скорее всего, по их мнению, ответы любовницы демона — столь далеко зашли их сомнения.

Ее уже когда-то допрашивали подобным образом — в древней башне, прежде чем сделать жрицей и ввести в Белшевед. С тех пор она совершенно не изменилась, не считая того, что держала на коленях ребенка.

Лицо девочки было абсолютно недетским. Она наблюдала и, казалось, слушала. Но вела себя спокойно.

Один из жрецов заговорил:

— Данизэль, Благословеннейшая из Женщин. Бог, который является отцом твоего ребенка, посещает тебя тайно и только по ночам. Это правда?

— Да, — ответила она. — Но если ты знаешь, зачем спрашиваешь меня?

— Эти посещения начали нас беспокоить, святая дева, — заговорил другой жрец. — Если отец ребенка приходит только по ночам, не свидетельствует ли это о том, что он — творение темноты?

— Это так, — ответила она. — Но разве вы не понимали этого раньше?

— Но темнота, святая дева, является спутником всех темных дел. Она связана с обманами и скрытыми болезнями.

Данизэль молчала.

Трудно, в конце концов, высказать вслух то, что произносится только шепотом. Тогда заговорил еще один жрец:

— Нам известен некто, имеющий обыкновение приходить только по ночам, принося беспокойные мысли, подлость, предательство и убийства. Если твой любимый — это он, Данизэль, то какова его природа, если не природа ночи и обманчивой тени?

И снова Данизэль не ответила.

— Ты должна ответить! — закричали они, один за другим.

Данизэль и ее дочь смотрели на них синими, как небо, глазами, пока не прекратился шум.

— Молчание не спасет тебя, — подвел итог один из присутствующих. — Такое молчание означает виновность.

— Скажи ей! — закричал кто-то. — Скажи, что она ведьма!

— Так это правда, что ты была с демоном? Что зачала существо, порожденное извращением, и притворилась, что все это является священным и богоугодным, в то время как на самом деле лишь оскорбляет небеса?

— Я не сказала вам ни слова, — ответила Данизэль.

Быстрый переход