|
А пожизненное заключение вообще очень невыгодно, если вспомнить, что иные живут сотни лет. – Или даже гораздо больше, но публике об этом знать не обязательно. – Если его отпустить, он вряд ли успокоится, объявив, что справедливость восторжествовала. Малый народ мстителен. Если вы помещаете иного под арест – неважно, по какой причине, – вам лучше умереть до того, как он выйдет на свободу, или вы пожалеете, что не умерли. Человеческое правосудие просто не готово иметь дело с малым народом, поэтому он сам о себе заботится. Иного, совершившего серьезное преступление, например убийство, просто казнят на месте.
Вервольфы поступают так же. Она ущипнула себя за переносицу, как будто у нее заболела голова. – О'Доннелл не был иным. Он был человеком. Я хотела объяснить ей, что люди, привыкшие к своему правосудию, не будут так стараться, если преступник человек, но решила, что это бесполезно. – Остается фактом, что Зи не убивал О'Доннелла. Кто‑то побывал в доме охранника до Зи. Ее бесстрастное лицо не говорило о том, что она мне верит, поэтому я спросила: – Вы знаете историю Томаса Рифмача? – Честного Томаса?[23] Это сказка, – ответила она. – Прототип ирвинговского «Рипа ван Винкля». – Гм, – сказала я. – На самом деле я считаю, что это в основном подлинная история. Во всяком случае, Томас – реальная историческая личность, известный поэт тринадцатого века. Он утверждал, что королева фей семь лет продержала его у себя, потом позволила вернуться. То ли он попросил королеву дать ему знак, который мог бы показать родичам, чтобы они ему поверили, то ли просто украл у нее поцелуй. Какова бы ни была причина, свой дар Томас получил, но, как и большая часть даров малого народа, тот оказался скорее проклятием, чем благословением. Королева отняла у Рифмача способность лгать. Для дипломата, любовника или дельца это жестокий дар, но малый народ часто бывает жесток. – Что вы хотите сказать? Говорила она недовольно. Думаю, ей не нравится считать волшебные сказки правдивыми. Это распространенное отношение. В малый народ люди могут поверить, но сказки есть сказки. В них верят только дети. Сами иные всячески поддерживают такое отношение. Ведь в большинстве сказок малый народ не выглядит дружелюбным. Возьмите, например, сказку «Гензель и Гретель». Зи как‑то сказал мне, что в резервации немало иных, которые, если бы им разрешили любимую диету, с удовольствием ели бы людей, особенно детей. – Он был проклят тем, что стал как малый народ, – сказала я. – Большинство малого народа не может лгать, и Зи – не исключение. Они прекрасно умеют заставить вас поверить, что говорят одно, тогда как на самом деле говорят другое. Но лгать они не могут. – Лгать могут все. Я напряженно улыбнулась ей. – Иные – нет. Не знаю почему. С правдой они могут проделывать черт знает что, а вот солгать ни‑ни. Вот так. – Я вздохнула с несчастным видом. Все пыталась найти способ оградить от участия дядюшку Майка, но, к несчастью, это, по‑видимому, невозможно. Мы с Зи после ареста не разговаривали; это известно. И мне обязательно нужно убедить ее, что Зи невиновен. – Я еще не разговаривала с Зи, так что не в курсе его истории… – С ним никто не разговаривал, – сказала она. – Мой источник в отделении полиции заверил меня, что с самого ареста Зи ни с кем не разговаривает. Это разумно и позволило мне побеседовать с вами, прежде чем идти к нему. – С Зи в доме О'Доннелла побывал еще один иной – именно он и рассказал мне, что Зи не убивал О'Доннелла. Они с Зи вошли вместе и обнаружили тело почти одновременно с полицией. |
