«А ты говоришь, мирная жизнь, единый бог, - жёлчно съязвил по этому поводу Карсидар. - Вспомни, как насторожили догадки о моём происхождении Данилу, Остромира и Михайла. И подумай над тем, как стали относиться к тебе „друзья“ - иудеяне! А у них, оказывается, общий бог».

    Да, было над чем призадуматься…

    Единственным человеком из иудеян, который рассматривал «пришлых колдунов» не как неизбежное зло, был веронский купец Шмуль. Он и на церемонии крещения почти присутствовал - в саму Десятинную церковь, разумеется, не заходил, но затесался в толпу народа, собравшуюся на Бабином Торжке, через который провели торжественную процессию с «новообращёнными рабами Божьими Давидом и Андреем», как пышно именовали их в тот день. Карсидар тогда остро почувствовал особо пристальное внимание, исходившее от одного человека и перекрывавшее простое любопытство толпы, смешанное с суеверным ужасом. И прекрасно понял причину этого внимания.

    А на следующий день Читрадрива потихоньку сообщил Карсидару, что перед отбытием в Верону Шмуль хочет встретиться с обоими падшими. Для соблюдения тайны пришлось «колдовским» способом переместиться в заранее условленное место за городом. Купец уже ждал их и, между прочим, ничуть не испугался появлению Карсидара и Читрадривы прямо из воздуха. Кажется, даже не очень удивился.

    -  Да-да, о способностях Ицхака ходили смутные слухи, - сказал он на это. - И мне думается, он исчез как-нибудь похоже. Взял и растворился в воздухе. А как иначе?

    -  Оставив мою мать и меня? - возмутился Карсидар. - Бросив королевство на произвол судьбы?!

    -  Да-да, твою мать… - старик задумчиво пожевал губами. - Ты так похож на красавицу Тамар, о Давид бен-Ицхак!

    -  Тамар? - удивился Карсидар, сознание которого моментально отозвалось цепочкой ассоциаций. - Это… Да, это имя моей матери! Точно. Но ведь это… и дерево…

    -  А ты помнишь? - косматые брови Шмуля дрогнули. - В самом деле, это также название высокого стройного дерева. И у матери твоей была та же гордая, поистине королевская осанка. Я видел её, я знаю… Но погоди! У малыша Давида была одна особая примета, - всполошился старик и попросил:

    -  Покажи-ка ухо.

    Вместо этого Карсидар вынул из кармана на поясе серёжку с необычным камнем.

    -  Она снята?! - Шмуль пришёл в ужас и пробормотал:

    -  Тогда всё ясно…

    Старик долго отмалчивался, не отвечая на настойчивые расспросы Читрадривы и Карсидара, а в голове у него вертелась единственная судорожная мысль: «Печать снята…»

    -  Об этой серьге всякое болтали в народе, - сказал он наконец. - Я знаю лишь одно: отец нацепил её тебе после пожара в дворцовой пристройке…

    -  После пожара?! - воскликнул Карсидар, не веря своим ушам, а Читрадрива громко расхохотался.

    -  Поэтому я склонен верить тому, что ты в самом деле сын Ицхака, - сказал Шмуль. - Ведь в городе ходят слухи об уничтоженной огнём разведке татар…

    Купец вновь умолк, представив картину грандиозного пожарища, правда, нисколько не похожую на ту, какой она была в действительности. Потом принялся всячески сокрушаться по поводу роковой ошибки, совершённой обоими пришельцами.

    -  Что вы наделали?! Для нас считается меньшим грехом перейти в веру к муслмим, чем подставить голову под воды крещения!.