Но как тогда объяснить происшествие?! И о чём докладывать предводителю?..

    Словно недовольное ворчание разбуженного в разгар зимы медведя пронеслось над головами татар. Все посмотрели наверх… и задрожали. Ещё с вечера к Киеву потянулись вереницы облачков и тучек. В бледном свете начинающегося утра стало видно, что над городом нависло гигантское скопище тёмных туч. Толкователи объяснили великому Бату, что это добрый знак: дескать, сами небеса гневаются на упрямых урусов. Теперь же татары увидели, что тучи висят не над городом, а прямо над руслом Днепра. Над ними!..

    В облачной массе произошли неуловимые изменения. Казалось, она готова осыпаться на землю лёгкими пушинками снега. Но вот по тучам пробежали зарницы… ещё и ещё…

    Громадная разлапистая молния распорола воздух и впилась огненными когтями в самый центр татарского войска! Но это было лишь начало. Вслед за тем десятки, сотни, тысячи молний обрушились на замерших людей, мигом ослепших от нестерпимо яркого сверкания и оглохших от грохота.

    На переправе началась паника. Объятые ужасом татары метались из стороны в сторону, сталкивались друг другом, падали на лёд. Сумятицу усиливали вставшие на дыбы лошади и обезумевшие верблюды, которые с диким рёвом топтали всё вокруг. На обоих берегах Днепра в считанные минуты образовалась грандиозная свалка из человеческих тел, опрокинутых телег, павших верблюдов и лошадей. Почти четыреста тысяч татар оказались отрезанными от спасительной земной тверди. Те, кто находился на периферии переправлявшихся отрядов, бросились врассыпную - на север и юг по руслу реки - но слишком, слишком поздно…

    Впрочем, как таковые молнии убили не очень много татар, куда больше их гибло в давке. Но Карсидар с Читрадривой метили вовсе не в людей. Они понимали, что сжечь такое громадное войско им не под силу; вся соль их дерзкого плана состояла в другом. Огненные стрелы ударяли в лёд и рассыпались по его поверхности ярко-голубыми шариками, которые тут же оглушительно взрывались. Толстый ледяной панцирь уснувшей до весны реки не выдержал, дал трещины и, наконец, со стоном и скрежетом раскололся на множество льдин.

    Вопреки всем законам природы Днепр пробудился к жизни посреди лютой зимы! И подобно могучему великану, чей сон так некстати потревожили, он был страшен в гневе, жесток и не ведал пощады. Сильное течение подхватывало татар, мощные водовороты затягивали их в пучину. Студёная вода сковывала движения, лишая последних сил, отнимая надежду на спасение. Громадные льдины перемалывали захватчиков, как жернова пшеничные зёрна. Лишь немногим удалось выбраться на берег к югу от бывшей переправы - но и этих немногих доставали стрелами подоспевшие из резерва половецкие лучники. А те единицы, которых не настигли и стрелы, тоже далеко не ушли - насквозь промокшие, израненные, обессиленные, они в конце концов валились в снежные сугробы и там замерзали насмерть. Окрестные жители находили их тела до самой весны, а потом оттаявшее мясо обглодали с костей хищники, расклевали вороны…

    …Карсидар устало опустил руки и впервые за время, прошедшее со вчерашнего вечера, вздохнул с облегчением. Стоявший на холме Читрадрива теперь сам в силах удержать ослабевший поток молний, основная масса которых сместилась к берегам Днепра, препятствуя оказавшимся на мелководье татарам выбраться на сушу. Время от времени особо сильные разлапистые молнии ударяли в островки, где нашли себе пристанище уцелевшие дикари. Вконец обезумев, татары бросались в днепровские воды, где их поджидала смерть.

    Почти половина вражеского войска была уничтожена на переправе, остальные татары были разделены скресшим в стужу Днепром и деморализованы ужасной гибелью сотен тысяч своих соплеменников.