|
Идем, что ли, наверх? Мне тут как-то не по себе, дрянное это место. И дознаватель ваш был дрянь. — Мажуга взял девчонку за шиворот, поставил на ноги. — Пойдешь со мной, дура, поняла? Попробуешь сбежать — тебя поймают и, вон как дружка твоего, пристрелят, а то и чего похуже сделают. И учти: если б не я, тебя бы уже пришили. — Поняла, дядька, поняла, — шмыгая носом, протянула воровка. — Не отдавай меня этим только, и я буду хорошей. Мажуга хмыкнул: — Хорошей! Кочерга ты закопченная… — и пошел вслед за Самохой к двери, не выпуская из кулака воротник пленницы. Задержался только, чтобы ударить ее по руке и заставить выпустить нож, который девчонка сумела на ходу подобрать с мертвого тела. По дороге она стала ныть: — Дяденька, дяденька, ты меня призренцам только не отдавай! Слышь, дяденька! Мажуга не отвечал, только иногда встряхивал ее, чтобы не вертелась и шагала в ногу. На лестнице стояли давешние каратели. Тот, что не курил, осторожно спросил: — Стреляли вроде? Али почудилось мне? Приятель ткнул его локтем и указал взглядом на свежие бинты на предплечье Самохи. — А я чё? — нервно вертя в руках обрез, забормотал боец. — Нам входить запретили. Нам велели здесь… — Правильно велели, — буркнул управленец. Потом обернулся к другому: — Ты передал, чтоб Харитона сыскали? — Как приказано было, усё исполнил. — И что? — Так я ж враз обратно. Вроде послали когось. — Ладно, идем. Мажуга с лестницы оглянулся и увидел, что каратели глядят ему вслед, потом сообразил — парней удивило, что он волочет с собой девчонку. Ее-то прежде здесь не было. — А куда мы идем? — спросил сверху Самоха. — К тебе, конечно, — хмыкнул Игнаш. — Ты ж золото у себя в кабинете держишь, или как? Я работу исполнил… ну, первую часть работы. Вот тебе вор… — Он пошевелил кулаком, в котором сжимал воротник облезлой куртки пленницы. — Ай, дядька, ты чего тряхаешься? И я не вор! Я ж ничего стянуть не успела — значит, не вор! — А кто у мужика кошель нынче утром увел, дура? Когда проходили через первый этаж, Самоха попросил подождать: — Я щас. — И пошел к входной двери. По ночному времени она была заперта, рядом за столом сидели двое караульных. Завидев управленца, оба вскочили и замахали руками, торопливо разгоняя облачко дыма. — Курите, мутафагово семя? — рявкнул Самоха, втягивая ноздрями воздух. — Научились у карателей… Дурман смолите, что ли, олухи? Ох, возьмуся за вас… За Харитоном послали? — Курчан пошел. Да мы не… — Ладно, ладно. Я у себя. Как вернется Курчан, пусть ко мне живо мчится. В кабинете Самоха кивнул Мажуге на стул и, открыв шкаф, стал бренчать содержимым. Игнаш уселся, рывком заставил девчонку опуститься на пол и велел: — Сиди и помалкивай. Если пошевелишься — сразу стреляю. — Злой ты, дядька. Самоха захлопнул шкаф, в руках у него были кошель и бутылка. Вжимая живот, он пролез на свое место за столом, открыл бутылку, сделал большой глоток, жестом предложил Мажуге, но тот покачал головой — нет. — Ну, как хочешь. Держи вот. Управленец стал отсчитывать золото, девчонка тут же потянулась к столу поглядеть. Мажуга снова толкнул ее, принял монеты и упрятал во внутренний карман. Девчонка проводила золото внимательным взглядом. — Теперь дело говори. — А чего говорить? Ваша установка… — Мажуга покосился на воровку, та засопела и отвернулась. — Ваша вещь, говорю, уже наверняка из Харькова уехала давно. Придется искать, стало быть. Расходы у меня будут. — Возместим, Ржавый, всё возместим, я ж не обману! И где это… — Курчан твой? Сейчас явится, скажет — не застал Харитона дома. |
