|
Придется искать, стало быть. Расходы у меня будут. — Возместим, Ржавый, всё возместим, я ж не обману! И где это… — Курчан твой? Сейчас явится, скажет — не застал Харитона дома. — Чего? Ты, что ли, решил, что Харитон?.. — Так щас вот подумал: он со мной вместе из управы ушел. Так? — Ну. И шо? — Ушел и дал знак этим вот. Слышишь, дура, говори лучше по-хорошему, кто вас на управу навел. — А я чё? Знаю про вашу управу, чё ль? Рыло сказал, нужно в один подвал залезть, ход он покажет. Вынести, чё получится, за всё заплатят. — Рыло — это которого застрелили? — Ага-а-а… — Девчонка вспомнила, что дружок мертв, и захлюпала носом. — Ну-ка не реви. Не реви, сказал, ну! А ему кто велел? Кто ход показывал? Молчишь? Ладно… За дверью затопали, потом раздался стук. — Самоха, мне сказали, ты велел… — Входи, Курчан. — Самоха снова приложился к бутылке и пожаловался: — Рану печет. В кабинет заглянул молодой пушкарь, кудрявый ладный парень. — Ну чё? Харитона видел? — А как же, он одетый был, будто и не ложился вовсе. Сказал, за мной прибежит скоренько. — Ладно, ступай. — Постой за дверью, парень, — велел Мажуга. Пушкарь убрался в коридор. — Что скажешь, Игнаш? — Вели, чтобы не выпускали Харитона с Харькова. Пусть по всем выходам ждут его. Не придет он в управу. Вишь, одетый был, значит, ждал, чем у Востряка дело закончится. Сейчас струхнет и в бега ударится. — Курчан! — крикнул Самоха. — Зайди, слышь! Когда пушкарь заглянул в кабинет, Игнаш снова заговорил: — Я человек чужой, Самоха, ты вели, чтобы меня слушались. Харитона еще можно нагнать, если сейчас за ним двинуть. Я к нему пойду, отряди со мной кого… Да хоть вот этого, молодого. И замарашку, дуру эту, пусть стерегут, запрут пусть где, а еще лучше связать ее. — Дядька, не надо меня вязать, — попросила воровка. — Я ж теперь хорошая стала. — Самоха, с этой хорошей глаз не спускать, понял? Точно понял? Толстяк сделал еще глоток и кивнул. — Нет, ты не понял. Она может оказаться единственным свидетелем. Если ее застрелят при попытке к бегству, я ничего не найду. Девчонка начала что-то соображать, она глянула на Мажугу и заныла: — Дядька, не оставляй меня здесь, а? Лучше я с тобой. — Думаешь сбежать по дороге? Вот дура… Воровка вцепилась в полу Мажугиной куртки, потянула на себя и затарахтела: — Дядька, забери меня с собой, они меня призренцам отдадут, не бросай! Мажуга вовремя заметил, что вторая ладонь девчонки лезет ему под куртку — к карману, где золото, — и рывком высвободил одёжу. Встал, натянул кепку и спросил: — Курчан, ты слыхал? Меня слушать, что скажу, то и делать. Идем. Оружие проверь. Харитона брать живым. Пушкарь захлопал глазами. — Самоха, скажи ему, — вздохнул Мажуга. — Курчан, Харитон деньги стянул из цеховой кассы, понял? Ступай с Ржавым, вот с этим вот, и делай, чего он скажет. Когда вышли из здания управы, Курчан спросил: — И чё теперя? — Веди к Харитону. — Разминемся с ним. Он же мне сказал, что сюда скоренько… — Проснись, паря, он золото из управы своровал, ты не слыхал, что ли? Курчан засопел недовольно и пошел по улице, Мажуга следом. Они свернули, пересекли переулок, миновали поворот, спуск уровнем ниже… По пути Мажуга вытащил из кармашков на ремне патроны, зарядил кольт. Наконец Курчан остановился у двери: — Здеся. — Ну, постучи, что ль. Пушкарь постучал. |
