|
День кончался, стало еще темнее. Они вступили на земли Анориена. Впереди была внешняя стена, возле которой, совсем недавно, застава остановила Гэндальфа и Пина. Кони перешли в галоп. Дернхельм, держась в последних рядах головного отряда, горячил коня. Мерри изо всех сил ухватился за воина левой рукой, а правой старался достать клинок из ножен. Ему отчетливо вспомнились слова Теодена о том, что для хоббита не найдется дела в этой битве, кроме гибели. «Действительно, — подумал он, — что я буду делать? Что я могу? Мешать Всаднику и надеяться, что не слечу с седла под копыта коней?» Они домчались до стены быстрее, чем хотелось бы Мерри. Несколько возгласов, лязг оружия — и от небольшого отряда орков перед стеной не осталось ничего. Всадники просто смели заслон. Уже за стеной правитель остановил отряд. Мерри повертел головой и увидел, что люди Эльфхельма идут далеко справа, а они с Дернхельмом вроде бы влились в отряд Теодена. Лигах в десяти впереди разливалось зарево большого пожара, но еще ближе, не далее, чем в лиге, виднелись походные костры орков. Равнина тонула в темноте. Не было заметно ни малейших признаков рассвета или перемены ветра. Теперь войска двигались медленно, бесшумно, как вода, просачиваясь ближе к линии осады и за нее. Через некоторое время по знаку правителя они остановились. До Города было рукой подать. В воздухе пахло гарью. Кони беспокойно переступали ногами. Теоден неподвижно сидел в седле, глядя на гибнущий Город. Казалось, бремя бедствий согнуло его гордую спину и заставило поникнуть плечи. Мерри с безотчетной тревогой наблюдавший за ним, вдруг и сам почувствовал страшную тоску. Неясные сомнеия и предчувствия непреодолимой беды, невозможность любого действия захлестнули хоббита, и он перестал осознавать себя. Время словно застыло на месте. Все поздно, все тщетно! Казалось, сейчас Теоден горестно покачает головой и повернет обратно к холмам... Но вдруг что-то изменилось вокруг. Поднимался ветер! Едва заметно посветлело. Далеко на юге, над горизонтом, стали видны нависшие тучи, а за ними занималось утро! В тот же миг над Городом сверкнула пронзительная молния, соединившая небо и землю. Белая Башня Звездной Цитадели выступила их тьмы горячей желтой вспышкой, словно мрак отпрянул от нее. В воздухе пророкатал раскат грома, и всем воинам показалось, что исчезла давящая на плечи тяжесть. Тьма над Городом сомкнулась вновь, но Теоден уже сбросил оцепенениние, выпрямился, и над войсками пролетел боевой клич Ристании. Правитель выхватил у оруженосца большой рог и протрубил с такой силой, что рог лопнул. На звук дружно и грозно откликнулись другие рога. Теоден что-то крикнул своему коню, и он с места рванулся вперед. За ним лавиной двинулся передовой отряд и отряд Эомера. Но правитель Ристании летел впереди всех, его никто не мог догнать. Он поднял щит, сверкнувший золотом в первых лучах солнца; трава под копытами его коня вспыхнула изумрудным ковром, потому что настало утро! Ветер с далекого Моря и солнце взяли верх, тьма отступила, полчища Мордора дрогнули в ужасе перед лавиной звуков и Всадников, катящихся на них, и побежали! А Всадники Ристании пели боевую песнь, пели и убивали врагов. И эта песнь, прекрасная и грозная, была слышна за стенами Минас Тирита. 4 Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
