|
В седьмом ярусе солнце, освещавшее в это время Фродо дорогу через чащи Итилиена, озарило гладкие стены, резные колонны и большую арку ворот. Коням вход в Цитадель был заказан, и Гэндальф спешился. Беллазор тревожно переступал копытами, но маг шепнул ему что-то, и он позволил увести себя. Воины, охранявшие вход в Звездную Цитадель, были одеты в черное. На груди у них серебрилось вышитое цветущее дерево под семью звездами, на головах — высокие шлемы с крыльями морской чайки по бокам. Стража молча пропустила Гэндальфа. За аркой был двор, мощеный белым камнем, и фонтан, искрящийся на солнце веселыми бликами. Вокруг росла яркая зеленая трава; но рядом, склонившись над чашей фонтана, стояло мертвое, засохшее дерево, и капли воды стекали с его голых ветвей, как слезы. Пин хотел было удивиться, но вспомнил, как однажды Гэндальф пел о семи звездах и белом дереве. Он открыл рот, чтобы спросить мага, но они уже вступили под своды высокого дворца, и Гэндальф заговорил сам. — Будь осторожен в словах, добрый Перегрин. Здесь не Хоббитания, и лишняя болтовня не в чести. Теоден был добр и кроток, но совсем не таков Денетор. Он человек гордый и проницательный, и гораздо более сильный и властный, чем Теоден, хотя и не король, а только правитель. Говорить он будет в основном с тобой. Он любил Боромира и очень сильно, а ты был с ним до конца. Но предупрежнаю: не упоминай имени Фродо и его задачи. Когда придет время, я скажу об этом. И еще, — маг промедлил, — об Арагорне тоже лучше бы помолчать пока. — Но почему? Разве с Бродяжником что-нибудь не так? — испуганно спросил Пин. — Он ведь сам хотел идти в Гондор. Он же должен скоро прийти... или нет? — Все может быть, — озабоченно ответил Гэндальф. — Арагорна здесь не ждут. Его приход будет неожиданностью и для Денетора, и так, мне кажется, будет лучше. Я, во всяком случае, не собираюсь никого предупреждать о его приходе. Они уже подошли к высокой двери из полированного металла. Гэндальф остановился. — Сейчас не время заниматься историей Гондора, хотя лучше бы тебе ее знать. Послушай меня и сделай, как я тебе говорю. Не очень-то мудро сообщать могучему правителю о смерти наследника, и одновременно о прибытии претендента. Это ты, надеюсь, понимаешь? — Как претендента? — ошеломленно переспросил Пин. — Вот именно, — ответил маг. — Игрушки кончились, любезный Перегрин. Смотри, слушай и думай, прежде чем сказать или сделать что-нибудь. Ну идем, пора, — и он постучал в дверь. Они вошли в зал, своды которого покоились на огромных колоннах черного мрамора. Вершины колонн были украшены изваяниями неведомых животных, ветвей и листьев, по потолку шла цветная роспись по золотому полю. Между двумя рядами колонн застыли мраморные фигуры. Пин вздрогнул, узнав в чертах их лиц Каменных Стражей на Андуине. Что-то в них напоминало ему и Арагорна. В дальнем конце зала, на многоступенчатом возвышении, стоял пустой мраморный трон; позади него на стене мерцало драгоценными камнями изображение цветущего дерева. У подножия трона на широкой ступени в простом кресле из черного камня сидел старик с коротким белым жезлом в руках. Он не поднял головы на вошедших, продолжая рассматривать что-то у себя на коленях. Гэндальф остановился в трех шагах от кресла. — Приветствую Денетора, сына Эктелиона! — звучно сказал он. — В этот мрачный час я пришел с вестями и советом. Старик поднял голову. Пин невольно ждал в нем сходства с Боромиром, но резкие и гордые черты лица правителя, глубокие, темные глаза снова напомнили ему Бродяжника. — Да, ты прав, час мрачен, — медленно произнес Денетор, — но мы привыкли видеть Митрандира именно в такие часы, — он надолго замолчал. — Знаки предвещают близкую гибель Гондора. Горько думать о том, что впереди, но еще горше уже случившееся. Мне сказали, что с тобой придет тот, кто видел гибель моего сына. |
