|
Разве что они могучие воины, чья верность и отвага очень нужны нам сейчас. — Я поручусь за своего спутника перед Денетором, — отвечал маг. — А что до его доблести, не суди о нем по росту, Ингольд. У него на счету битв и опасностей больше, чем у тебя, хотя ростом он невелик. Мы возвращаемся из сражения под Скальбургом. Он устал. Я не хочу его будить. Зовут его Перегрин, и человек он отважный. — Человек? — недоверчиво переспросил Ингольд, а оставшиеся засмеялись. Пин окончательно проснулся. — Вот еще! Человек! Я — хоббит! А отважным бываю, когда деваться уже некуда. — Ответ достойный, — заметил Ингольд и переспросил: — Хоббит? — Невысоклик, — негромко подсказал маг, но не тот, о котором говорит пророчество. Это его родич. — Родич, друг и спутник, — добавил Пин. — И если это Минас Тирит, то по-настоящему отважный Боромир, спасший мне жизнь в снегах севера, из вашей страны. Он защищал меня и пал... — Молчи! — прервал его Гэндальф. — Эту печальную весть первым должен узнать его отец, Денетор. — Мы догадывались, — грустно сказал Ингольд. — Странные знамения были недавно... Что ж, поезжайте. Правитель Минас Тирита обязательно захочет видеть того, кто принес ему весть о сыне, будь то человек или... — Или хоббит, — докончил Пин. — Я мало что могу рассказать, но в память об отважном Боромире расскажу все, что знаю. — Поезжайте, — повторил Ингольд, и его люди посторонились, пропуская белого коня.. — Нам нужны и твой совет, и твоя помощь, Митрандир. Жаль, что ты всегда приходишь с дурными вестями. — Это потому, что я прихожу туда, где нуждаются в помощи, — ответил Гэндальф. Прежде, чем тронуть коня, он посоветовал Ингольду не возиться со стеной, а немедленно готовиться к нападению врагов. Его спросили, есть ли надежна на помощь ристанийских всадников? — Путь от Ристании до Анориена труден. Прежде, чем они придут, их ждет немало битв. Но они придут, это говорю вам я, Митрандир! Беллазор скакал по прекрасной, изобильной стране, длинными отлогими склонами спускающейся к долине Андуина. Вокруг Пин видел поля, сады, огороды, видел людей и вспомнил, что в их жилах течет кровь двух Народов, живших дружно и счастливо. Нуменорцы, придя с запада, не поработили, но слились с теми, кто исконно жил на этих землях, и теперь это был один народ, горячо любивший свой край и готовый защищать его от любой напасти. На восходе Гэндальф со своим спутником приблизились к Минас Тириту, и Пин вскрикнул от восторга, когда на его глазах стены крепости окрасились розовым в свете зари, а Белая Башня на вершине холма засверкала серебром под первыми лучами солнца. Белые знамена развевались на стенах, высоко и чисто пели трубы. Когда они въехали в ворота, люди вокруг закричали: — Митрандир! Смотрите, это Митрандир! Видно, гроза близко! — Да, она приближается, — ответил Гэндальф. — Меня принесли ее крылья. У нас дело к Денетору, покуда он еще правитель Гондора. Как бы ни пошло дальше, стране уже не бывать прежней, — проворчал он себе под нос. — Пропустите меня! Люди расступились, дивясь на коня и спутника мага. Коней в Гондоре видели редко, но все признали в благородном животном посланца Ристании, и это наполнило надеждой многие сердца. Беллазор звонко ступал по каменным мостовым, поднимаясь из одного яруса Города в другой. Они шли ступенями к вершине горы, каждый ярус был обнесен стеной с воротами, и ворота никогда не располагались друг против друга. Центральная Цитадель казалась неприступной. Если враг брал одну стену, перед ним вставала другая. Пин не мог опомниться от изумления и восторга при виде этого могучего, великолепного каменного города. Но всюду глаз встречал признаки упадка: двери домов были заперты, окна пусты, улицы немы. |
