Эвелин посмотрела на себя и охнула: поясок валялся на полу, халат распахнулся. И не так чтобы уж очень откровенно распахнулся, но в некоторых ракурсах определенно открывал самое сокровенное и любопытное.

— Черт! — Она резко задернула одну полу и подняла пояс. — Заходи, чего стоишь в коридоре?! Видишь, как ты на меня действуешь? Даже пояс падает.

Бернар вошел в комнату, стараясь все-таки не смотреть на Эвелин, и уселся в кресло, в котором она только что спала.

Эвелин нырнула в небольшую гардеробную и оттуда светским тоном осведомилась:

— Итак, что у нас сегодня на повестке дня?

— Ты лучше скажи, что у тебя завтра на повестке дня.

— А завтра — выходной. И я прошу меня не загружать работой, потому что я…

— Знаю, знаю! У тебя большие планы!

— Что это ты знаешь? — Эвелин так сильно испугалась, что вышла, удивленно глядя на Бернара. Халат снова распахнулся, но на этот раз ей было наплевать, мужчина ее шеф или не мужчина.

Она думала о том, откуда Бернару может быть известно об их с Шарлем планах на выходные. А может, он подслушал вчерашний разговор? Чушь! Подслушать невозможно, если двое стоят близко друг к другу и шепчутся.

— Знаю про твой день рождения.

— Мой день рождения?.. — растерянно переспросила Эвелин. — Черт, точно! Я же только что про него помнила. А потом опять забыла.

— Я так и подумал. Халатик запахни. — На лице Бернара вновь появилось то самое невыносимое выражение, и Эвелин нахмурилась.

— Ну и что за дело тебе до моего дня рождения? И до моего халата?!!

— Ты могла бы с утра быть чуть повежливее? Я все-таки шеф.

— Ах шеф? Ты сейчас где должен быть, шеф? — Эвелин уперла руки в бока, и Бернар понял, что созерцать ее голый живот и розовые трусики — его судьба на сегодняшнее утро.

— На съемках. А кстати, и ты тоже. Ты забыла, что сегодня…

— На съемках?! — радостно подпрыгнула Эвелин.

— Да не на тех! — с досадой вздохнул Бернар. — Мы работаем с «Франс-1».

— Да? А почему?

— У нас другие задачи. Журналисты вместе с Шарлем снимают свое кино, а мы — свое. Здесь же две съемочные группы, ты сама видела.

— Ну видела. — Эвелин снова ушла в гардеробную.

— Так что ты собираешься делать завтра?

— Слушай, Бернар! — Голос ее звучал глуховато из складок одежды. — Я завтра собираюсь заниматься личной жизнью. Прямо с рассвета! И, пожалуйста, не трогай меня до конца выходных, ладно?

— Хорошо-хорошо. Не стану.

— Ты собирался вытащить меня завтра на работу? — Эвелин, одетая в спортивный костюм, вышла из гардеробной и встала перед Бернаром. — Не выйдет!

Бернар как следует разглядел ее с головы до ног, после чего, удовлетворенно кивнув, сказал:

— Красиво. Но холодно!

— В смысле?

— Мы едем в лес. А там — зима. Сними это и надень что-нибудь потеплее.

— Во-первых, больше я перед тобой переодеваться не буду! А во-вторых, там — весна! — возразила Эвелин, вспоминая, как они с Шарлем собирались «звать весну, чтобы быстрее приходила», и невольно залилась краской.

— Это, конечно, приятно, что переодевание в моем обществе вызывает у тебя смущение аж до румянца, но все-таки лучше накинь на себя теплую куртку. И штаны. Эти тебе очень идут, Эвелин, но надо потолще.

Он опять смеется над ней!

— Бернар, перестань.