– Чушь! – выкрикнул Севостьянов.

– Тс‑сс!.. Спокойно, Алик Романович. Зачем так нервничать?

Севостьянов испуганно огляделся.

– У вас нет никаких доказательств, – сказал он тихо.

– Доказательства не входят в прейскурант. И в этом ваше счастье. Я занимаюсь только тем, за что мне платят. Если хотите, могу установить имя убийцы. Но за отдельную плату. Хотите?

Севостьянов молчал.

– Не хотите – не надо. Будем продолжать беседу?

Севостьянов оглянулся, поманил полного парня в белых кроссовках, который пил кофе у стойки и неотрывно смотрел на них.

– Кажется, я сказал, чтобы вы пришли один?

– Он не вооружен. Я был недостаточно уверен, что… Сейчас я отдам вам деньги.

– Недостаточно уверены в том, что я выполню ваше поручение? А на встречу приду с друзьями, которые перехватят вас на аллее Пролетарского входа. Да?..

Парень подошел, навис над столиком, вопросительно глядя на Севостьянова.

– Эх, Алик Романович, Алик Романович! За кого же вы меня принимаете? – улыбнулся Евгений и поднял глаза на парня: – Сядь и не нависай, как Пизанская башня!

Журавлев не пошевелился.

– Сядь, – повторил Севостьянов. – Давай деньги.

Тот сел, вынул из кармана конверт. Севостьянов оглянулся.

– Не волнуйтесь так, – успокоил его Евгений. – Я ведь тоже не люберецкий фраер. И в этом кафе, и на улице полно моих людей.

Севостьянов недоверчиво усмехнулся.

– Что, хотите убедиться?

Конверт перекочевал под столом к Евгению.

– Что еще за транспортные расходы такие? – недовольно пробурчал Севостьянов.

– А что я, по‑вашему, за ее «хондой» бегом до Зарайска должен был бежать? – Евгений незаметно пересчитал деньги и спрятал их во внутренний карман пиджака.

– Иди, – сказал Севостьянов Журавлеву.

Тот покорно удалился к стойке.

– Теперь вы можете задавать ваши вопросы, Алик Романович. За каждый из тех, на который я не сумею ответить, я буду возвращать вам по сотне. Разумеется, из тех, которые касаются непосредственно Киреевой.

– А вам известно что‑то еще?

– Видите ли, Алик Романович, в последние трое суток я жил как бы двойной жизнью – своей и ее. Раз уж вас интересовал каждый шаг Киреевой, я и следил за каждым ее шагом. А стало быть, мне известно все, что с ней происходило, и все, кто ее окружал. Я детектив, Алик Романович. У меня лицензия есть, можете справиться в регистрационно‑разрешительном отделе ГУВД. А не топтун, которого вы хотели подставить.

– Ничего подобного!

– Э‑э, бросьте, – махнул Евгений рукой и допил минеральную воду. – Привет вам, кстати, от Геннадия Геннадиевича Немчинского…

– Спасибо.

– … с того света, – закончил Евгений и посмотрел Севостьянову в глаза.

– Он, что, тоже погиб?

– Нет, вот он как раз умер. Отчего – не знаю, не скажу. Возможно, от разлива желчи или воспаления жадности. Я не относил его к числу своих приятелей. Он меня тем более. Зачем же вам понадобился тот сыщик, о котором он вам рассказывал? Нужен был «подкидной», не так ли?

Севостьянов засопел, склонил голову.

– У Чалого был длинный язык, – сказал он зло.

– И длинные руки. Вы не рассчитывали, что я доберусь до Зарайска? Или загородный пикник не входил в ваши планы? Это риторические вопросы, я вас не прошу отвечать. Достаточно того, что вы послали Чалого меня убить.

– Я не посылал его убивать вас.