Порыв ветра налетел, сбивая с листьев клена холодные капли дождя и отправляя мне их прямо за воротник. Я поежился и опустил камеру. С утра мне удалось снять несколько отличных кадров, и, наверное, можно было позволить себе расслабиться. Тем более что выше в горах опять гремело. Сложив в чехол свой Nikon и собрав штатив, я отключил авиарежим в телефоне. Я выбирал его каждый раз, когда работал, чтобы не разряжать батарею бесконечным поиском сети. Взвалив на плечо аппаратуру, я начал спуск к УАЗику Валентина Петровича, который оставил чуть ниже по склону. Уже который день Яськин отец рвался сопровождать меня в моих походах, но до этих пор мне удавалось отлынивать от его услуг. Ни на какие дальние рубежи, где мне мог бы понадобиться проводник, не было смысла ехать из-за погоды, а на ближних… на ближних мне хватало и Яськи.

Да ладно! Кого я обманываю? Только её я и хотел видеть рядом.

К счастью, пока Валентин Петрович приходил в себя после ранения, у нас с Яной имелся отличный повод держаться вместе. Но с каждым днем её отцу становилось все лучше. Я старался не думать о том, что будет, когда тот поправится полностью. В моей голове вообще творился сущий бардак. Я как будто ходил по минному полю. Об этом лучше не думать… это лучше не вспоминать… Понимал, что так не может продолжаться и дальше, что нужно что-то решать, но все равно медлил, оттягивал необходимость делать выбор. И был просто счастлив в то холодное дождливое лето. Счастлив от того, что рядом со мной находилась женщина, которую еще недавно я всей душой ненавидел.

Телефон зазвонил, когда из-за макушек кедров уже показалась крыша дома Астафьевых. Переложив сумки в одну руку, вторую я сунул в карман. Сердце замедлило бег, размеренно ударяя о ребра. И от этого ныло в груди, которую я растер, прежде чем посмотреть на дисплей. Я был как та чертова собака Павлова… Стоило услышать сигнал телефона, и все! У меня начиналась тахикардия, а рот наполнялся слюной.

Будь оно все проклято.

— Да, Кирыч, привет. Какие новости?

— Отличные! Если ты решил меня опять доставать по поводу своего номера…

— Номера? Хм… — нетерпеливо перебил я Кира. — Вообще-то нет. На этот раз нет.

— Ну надо же…

— Слушай, пока не забыл… У меня тут намечается неплохой материал для репортажа.

— Черт, Данил, ты ж поехал снимать чертовых птичек!

— Их я тоже снимаю. Насколько это возможно при такой погоде. Долбанный дождь смешал мне все карты.

— Вот и снимай, дорогой ты мой человек. Какие репортажи, а? Ну, какие репортажи? Ты давно из дерьма вылез, а, птица моя голосистая? Отдохни, подыши воздухом…

— Здешний губернатор валит лес, — в лоб сказал я, — счет пошел на миллиарды. Я нарыл кое-какие документы, подтверждающие…

— Стой! Там же заповедник кругом!

— А я о чем? Раскручу ниточку — полетят головы. Съемку беру на себя. Здесь натуры хватает. Подключим экологов, местного егеря, которому угрожают…

— Стоп-стоп-стоп… Вижу, ты действительно решил влезть в это дерьмо?

— Почему нет? Мне здесь минимум месяц тереться. Может выйти стоящий материал. Тема — бомба. Да и ты в курсе, я никогда не упускал возможности вывести на чистую воду этих ребят.

— Ну, ты как не в говно, так в партию! — буркнул Кир, но я-то понимал, что он уже вскинулся, учуяв очередную сенсацию.