— А для чего служит палка, за которую ты держишься? — следует вопрос буквально через минуту.

Объясняю, что я ею рулю, сопровождая свои слова демонстрацией.

— А зачем педали?

— Ими можно раскачивать самолёт. Но обычно ими не дают ему опрокинуться — то есть держат равновесие, — снова показываю. — А для поворота нужно наклонить машину в ту сторону, куда тебе надо, и немного потянуть ручку на себя, будто хочешь приподнять нос.

— Как на велосипеде, — радуется Мусенька.

— Ну, не в точности, но кое-что общее есть.

— Надо же, как всё просто! Дай мне попробовать — я справлюсь.

— Ладно. Но я буду держать тебя за руки — не вырывайся.

Садимся, меняемся местами. Вот незадача! Где же были мои мозги? До педалей-то я, сидя позади, никак не дотягиваюсь. Да и руки могу держать только за локотки. А Муська поддала газку и катит по полю, удерживая хвост оторванным от земли. Я ни жив, не мёртв — не знаю, как вмешаться, как поправить ошибки… но ошибок нет. Сбросив газ, девочка замедляет бег самолёта, плавно опуская хвост.

Вот мы уже не бежим, а катимся.

— А как притормозить правым колесом?

— Тот рычажок на себя, но плавно.

Начинаем поворачиваться вправо, снова приподняв хвост — радость моя слегка поддала газку, отчего он опять оторвался от земли. Отпустила тормоз — разгоняемся, замедляемся, поворачиваем влево.

Пробежки, остановки, повороты, то торможением одного колеса, то рулём, сдвигая хвост в нужную сторону. Попыток взлететь мы так и не предприняли — не разгонялись до скорости отрыва.

— Ой, Шурик! Как здорово! Но я уже устала.

— Завтра покатаемся? — сообразив, что взлетать моя подруга не собиралась, я почувствовал глобальное облегчение. Ничего не имею против того, чтобы она порулила по земле.

— Завтра не могу. И послезавтра не могу. А на третий день прилетай снова. Тоже вечером.

Вообще-то крутились мы по лётному полю аэроклубовского аэродрома, так что даму свою я домчал снова до окраины села. Естественно — по воздуху.

Глава 9. Спокойное ласковое лето

Мусенька не до бесконечности каталась по земле — уже во время третьего «сеанса» оторвала колёса от грунта буквально на несколько секунд, подержала короткую «дорожку» и прибрала газ — аэродром как раз заканчивался, и дальше начиналась кочковатая неухоженная поверхность. Тормозить колёсами опасно — можно кувыркнуться, но, если прижать хвост к земле, потянув на себя ручку, то… получилось. Я подсказал, а она сделала. Соображает, и радует меня своими успехами.

Летать она начала довольно скоро, выполняя все эволюции очень аккуратно и внимательно слушая объяснения. Потом мы летали на море купаться, а иногда просто поднимались повыше, чтобы полюбоваться на окрестности с высоты птичьего полёта. Один раз, прихватив с собой запасную канистру, долетели до самого Николаева — там много всяких пароходиков. Словом — приятно проводили время.

Техническим творчеством я занимался не слишком много — помогал нашим планеристам прилаживать мотоциклетный мотор на их аппарат. Они добыли где-то одноцилиндровый шестисильник, а с такой мощностью не так-то просто взлететь. Хотя, оторвавшийся от земли, планер уверенно держался в воздухе и даже потихоньку набирал высоту, подгоняемый пропеллером. Вот об этом самом пропеллере мы с Саней Батаевым и завели разговор. Дело в том, что винты изменяемого шага пока не вошли в обиход даже в настоящей авиации — это достаточно сложное в плане механики устройство с серьёзной начинкой втулки, к которой крепятся поворачивающиеся лопасти.

Тот факт, что я знаю, как это устроено, значения не имеет, потому что сделать своими силами не могу.