Тори отлично понимала, что Дороти старается утешить и успокоить ее, но ничего не могла с собой поделать: она снова и снова представляла себе лежащую на земле бледную и бесчувственную дочь — и у нее перехватывало дыхание. Конечно, это всего лишь болезненное воображение, но не дай Бог такому случиться! Она этого не переживет…

— Ты же у нас сделана из льда, — мягко сказал Рэнд, стараясь поддразнить жену и отвлечь от ужасных мыслей, — и никогда не теряешь хладнокровия.

— Люди меняются, Рэнд, — ответила она слабым голосом и, повернувшись, медленно пошла вслед за Минди и Джералдайн.

Ноги ее не слушались, коленки дрожали, и Тори молила Бога, чтобы он не дал ей упасть. С величайшим трудом добравшись до двери, она вошла в дом. Джералдайн, увидев молодую хозяйку в таком состоянии, бросилась к ней.

— Что с вами?

— Думаю, ничего страшного. Просто надо прийти в себя.

— Если понадобится помощь, то я рядом.

— Спасибо, Джералдайн. Вы так добры к нам. А мы порой не ценим хорошее отношение.

— Не надо об этом, миссис Тори. Чего только не бывает в жизни! — Из детской раздался смех Минди, и Джералдайн, извинившись, поспешила к ней.

Тори вернулась в кабинет с намерением вновь погрузиться в работу. Но когда через несколько минут туда вошел Рэнд, то он сразу заметил, что руки ее лежат на коленях: было очевидно, что шок у жены еще не прошел. Такой реакции у всегда уравновешенной и рассудительной женщины Рэнд не ожидал, и его настроение ухудшилось. Какого черта?! Тори здесь меньше суток — и уже сумела перевернуть все вверх дном! В первую очередь растравила его душу. И неизвестно, что еще она может выкинуть.

Тори не слышала, как Рэнд вошел в комнату, но почувствовала его присутствие. Положив руки на клавиатуру, она принялась беспорядочно нажимать клавиши. Рэнд, сев за стол, тоже сделал вид, что пытается расшифровать коды, списанные час назад с экрана. Он смотрел на буквы и ничего не видел. Сознание блуждало где-то далеко. Перед глазами стояла Тори в вызывающей позе, с гордо поднятой головой — такой она предстала перед ними утром. Этот образ тут же сменил другой: полная отчаяния мать, бросившаяся к попавшему в беду ребенку. Казалось, это две разные женщины.

Впервые Рэнд задумался, знал ли он вообще свою жену. Она, бесспорно, имела сильный характер и железную волю — иначе не сделала бы такой головокружительной карьеры. Ради нее она даже рискнула благополучием своей маленькой дочери. Казалось бы, это исчерпывающе характеризует ее как жену и мать.

Но с другой стороны, как объяснить ее приезд и желание быть рядом с Минди? А неподдельное отчаяние при виде упавшей с качелей девочки? Мог ли так вести себя бездушный и бессердечный человек? Рэнд чувствовал, что попал в лабиринт, из которого не так-то просто выбраться. Какая она — его жена Тори? И не стоило ли задать себе этот вопрос гораздо раньше? Как знать, может быть, тогда и не возникли бы сегодняшние проблемы? Конечно, люди со временем меняются, Рэнд чувствовал это по себе: сегодня он уже не тот, что пару лет назад. Но способна ли измениться такая женщина, как Тори?

На этот вопрос Рэнд ответил бы скорее отрицательно. Да, она приехала на ранчо, чтобы увидеться с дочерью. Но разве она не знала, что ее появление взбудоражит всех, в том числе и ребенка? И тем не менее приехала — потому что ей так захотелось! В ней, видите ли, проснулся материнский инстинкт, и пропади все пропадом! Что это, как не высшее проявление эгоизма?

Бормоча под нос проклятия, Рэнд с трудом отогнал мысли о жене и сосредоточился на лежавшем перед ним списке из восьми слов, в которых надо было переставлять буквы. Утром он перебрал, казалось бы, все возможные варианты, но успеха это не принесло.