– A вы что, его знали? – спросил он, снова ощупывая колени старика.
– Громче, – потребовал Швондер.
– Знали его?! – наклонился Борменталь к старику.
– Как же. Доводилось. Контра первостатейная.
– Дa как вы може… – Борменталь смешался.
– Не обращайте внимания, Дмитрий Генрихович. У него все контры, – сказалa Катя.
– Дa, дa, дa… – кивал старик. – Вы заходите ко мне, я вам кое что покажу интересное… Внук зa деда не отвечает.
Коттедж Швондера, где старик жил в одиночестве, помещался на самом краю бывшего поселка сотрудников профессора Преображенского. Темный дом, в котором светилось лишь одно окно, заброшенный двор с каменным гаражом сараем… В деревне выли собаки, кричали кошки.
Борменталь с дочерью добрались до двери коттеджа и постучали. Дверь тут же бесшумно распахнулась, и на пороге возник Швондер с пистолетом в руке.
– Стоять! Ни с места! Стрелять буду! – прокричал он.
Алена в страхе спряталась зa спину отца.
– Это я, Борменталь, Михал Михалыч! И дочь моя, Алена! – громко произнес Борменталь.
Швондер опустил пистолет и указал другой рукою в дом. Они прошли темным коридором и вошли в комнату, поражавшую аскетизмом. Железная крашеная кровать, заправленная по солдатски тонким одеялом, рядом грубая тумбочка. В изголовье кровати, на стене висел портрет Дзержинского.
Швондер был в пижамных брюках, в которые была заправлена гимнастерка с прикрученным к ней орденом Красной Звезды. Он положил пистолет на тумбочку и повернулся к гостям.
– Михаил Михайлович! – собравшись с духом, громко началa Алена. – Наша школа приглашает вас на встречу. Мы просим рассказать о вашей биографии…
– Ей директриса поручила, – словно извиняясь, сказал Борменталь.
– Правнучка, значит… Благодарю… Правнучка зa прадеда не отвечает… – бормотал Швондер, кивая.
Борменталь осматривал комнату.
– Вы давно здесь живете? – спросил он.
– Дa лет шестьдесят. Как институт построили… этой контре.
– Вы у Преображенского работали?
– Работал, дa. При нем… Пойдемте, я вам покажу, у меня тут целый музей…
Старик пошаркал в соседнюю комнату. Борменталь с дочерью двинулись зa ним.
Там и вправду был музей. В центре, на специальной подставке, стояла бронзовая собака на коротких обрубленных лапах. По стенам висели фотографии в строгих рамках, именная шашка; на столе, накрытые толстым стеклом, лежали грамоты.
Алена с удивлением рассматривала музей.
– Собака… с памятника? – с удивлением догадался доктор, указывая на бронзовую тварь.
Швондер вытянулся, глаза его блеснули.
– Не сметь называть собакой! Это товарищ Полиграф Шариков, красный командир!
– Позвольте… Но ведь это – собака, – смущаясь, сказал Борменталь.
– Для конспирации, – понизив голос, пояснил Швондер. – Красный командир, говорю.
– У у, какой красный командир, – протянула Алена, дотрагиваясь до несимпатичной оскаленной морды собаки.
– Сберег от вредителей. Прекрасной души человек… A все дед ваш! – с угрозой произнес Швондер.
Он распахнул створки шкафа. Полки были уставлены папками. Швондер извлек одну. Нa обложке было написано «Борменталь И. A. Начато 10 февраля 1925 года. Окончено 2 мая 1937 года».
– Ввиду истечения срока давности… – сказал старик, обеими руками передавая папку Борменталю.
– Маринка, смотри! Колоссальная удача!.. Дa иди же сюда быстрей! – Борменталь торжествующе бросил папку на стол. |