— Что? — перебил меня Д,Аламбер. — Какие бури на Солнце?

— Забудьте, — я закрыл ладонью глаза. — Просто забудьте. Неужели вы еще не поняли, что я иногда начинаю бредить.

— Ее императорское величество… — дверь распахнулась, и кто-то начал громко предупреждать, что тетя не выдержала первой и пришла ко мне сама. А говорили мне про ее появление просто потому, чтобы я потрудился задницу от стула оторвать и поприветствовать тетю поприличнее.

Я вскочил, глядя на дверь, в которую в это время стремительно входила Елизавета.

— Ваше величество, — склонив голову я ждал, когда она начнет говорить. Но Елизавета снова, как на церемонии знакомства удивила меня. Подойдя ближе, она обхватила меня за голову руками, заставляя посмотреть на себя. А ведь мы с ней чем-то похожи, невольно промелькнула в голове мысль. Во всяком случае, оба блондины, и как все натуральные блондины слегка блеклые. Но у женщины, да еще и императрицы, в отличие от меня, все же были средства, чтобы убрать эту блеклость. Я, конечно, тоже мог воспользоваться румянами там, помадой, так многие делали, но для меня это было почти то же самое, что платье на маскарад надеть, неприемлемо. Я лучше лета дождусь и попробую загореть. А пока все равно, как я выгляжу, тем более что мой титул автоматически дает плюс сто очков к харизме.

— Тетушка, — сказала Елизавета. — Мы же договорились.

— Тетушка, — послушно повторил я. А Елизавета неожиданно поцеловала меня в лоб и отпустила, немного отойдя в сторону.

— Я волновалась за тебя, племянник. Вчера произошло какое-то дикое недоразумение и непонимание между нами. Надевать костюм было необязательно, чтобы появиться на празднике. Жесткого требования для этого не было, все-таки я не Анна Иоановна, — когда она произнесла имя покойной императрицы, ее лицо исказила гримаса ненависти. Похоже, что кузины просто обожали друг друга. — Многие гости были без костюмов, особенно те, кто постарше. Это молодежь веселилась и практически все переоделись, вот я и подумала… Ладно, оставим это. Ты готов ехать в Москву?

— Да, я готов. Я, наверное, больше, чем все остальные жду вашей коронации, тетушка, чтобы порадоваться за вас, — ну, льстить я, в общем-то, умею неплохо, я не принципиальный придурок, который ради неясных принципов может пожертвовать очень и очень многим, хотя надо то всего лишь ввернуть вовремя парочку сомнительных комплиментов, что и мне ничего не стоит сделать и женщине приятно. — Но, тетушка, раз вы сами заговорили про молодежь… Мне бы ко двору привлечь тех, кто одного со мной возраста, потому что та молодежь, о которой идет речь, все же старше меня, и мне просто не о чем с ними говорить, нечего обсудить, да и к обучению их не привлечешь, коли мне станет совсем скучно самому этот гранит грызть, как только вы с наставниками определитесь. Вот, например, во время бала я встретил камер-пажа Сафонова. Он спешил на бал, но я задержал его, потому что мне захотелось с кем-то побеседовать. Так что, из-за меня он не попал на ваш праздник, тетушка, не ругайте его за это. И мне было интересно с ним, да и фрейлина ваша Татищева Анна очень умна и остроумна скрасила нашу мужскую компанию ненадолго. Вот бы того же Сафонова к моему только-только возникающему двору привлечь, а вот того же Панина, да Воронцова можно к другой службе определить, туда, где они гораздо больше пользы принесут, нежели сидя в моей приемной по целым дням, штаны протирая.

— Это, — Елизавета внимательно на меня посмотрела, — не лишено логики. Сафонов и меня вполне устраивает в качестве камер-пажа, но, в чем-то ты прав, племянник.