— Скибор ранен, хотя и не сильно, и ему потребуется минимум два дня, прежде чем он сможет продолжать путь. Так что через три дня они могут быть в Варшаве. В нашем первоначальном плане было предусмотрено, что для переброски из Варшавы в Москву потребуется четыре-пять дней. Теперь мы таким временем не располагаем. Шафер навестит Андропова девятого числа, и визит этот, конечно же, не может быть перенесен на другое время. Они должны к седьмому числу быть в Москве.

— Но каким образом?

Беконный Священник громко стукнул своим пустым стаканом по столу, но голос его был спокоен.

— Пришло время Максиму Салтыкову возвращать свои долги.

Это замечание заставило отца Хайсла замолчать на некоторое время, но босс ждал от него новых вопросов. Хайсл встал, подошел к стоявшему в нише холодильнику и достал оттуда еще две банки пива, открыл их, наполнил оба стакана, присел и задумчиво сказал:

— Да, дело того стоит. Ты думаешь, он согласится?

Беконный Священник кивнул в ответ.

— Да.

— Ведь прошло уже столько лет.

— Да.

— И многое изменилось.

— Конечно, ты прав, Ян.

— Ты полностью уверен в том, что он согласится помочь?

— Да, я уверен.

Отец Хайсл только пожал плечами. Что-то его тревожило. Он спросил босса:

— Когда ты видел его в последний раз?

Ван Бурх нахмурил лоб:

— Тридцать восемь... нет, тридцать девять лет тому назад.

Отец Хайсл скептически взглянул на него:

— С тех пор вы не виделись?

— Нет.

— Вы поддерживали друг с другом связь?

— Да, иногда мы обменивались короткими посланиями.

Возникла еще одна пауза, пока отец Хайсл обдумывал услышанное. Наконец он улыбнулся как бы с укоризной и покачал головой. Он сказал довольно строго:

— Тогда в твоих с ним отношениях есть еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления, что-то гораздо более действенное, чем его первоначальное согласие.

На этот раз покачал головой ван Бурх.

— Ничего подобного, Ян. Тебе известно все то же, что и мне. Просто ты никогда не встречался с этим человеком. Он твердо держит свои обещания и не изменит им ни через тридцать восемь лет, ни на смертном одре. А теперь, пожалуйста, затребуй на него последние материалы из «Колледжо».

Отец Хайсл встал и подошел к телефону. Он набрал хорошо знакомый номер, и его соединили с дежурным программистом в «Колледжо Руссико» в Риме. После ответа на том конце провода Хайсл назвал условный код из букв и цифр, а затем просто сказал:

— Генерал Максим Салтыков.

Через три минуты священник пробурчал в трубку:

— Благодарю, — и положил ее на аппарат. Он подошел к столу, сел, хлебнул пива и сказал:

— Ничего не изменилось. Только слухи категории "Б" о его возможном назначении на Дальний Восток без повышения в звании. Сейчас он в Восточной Германии.

Ван Бурх улыбнулся:

— Я думаю, что эти слухи исходят от девок, начищающих самовары. Последние были насчет Горбачева и танцора из Кировского театра.

— Как же ты собираешься с ним связаться?

— Я встречусь с ним лично.

У отца Хайсла был ошарашенный вид.

— Ты сам поедешь в Восточный Берлин в нынешней ситуации?

Беконный Священник встал со стула, размял конечности.

— Да, Ян, я уезжаю завтра с утра. И это должен сделать именно я, один. Мне неудобно сидеть здесь и сознавать, что другие люди в это самое время рискуют жизнью... Мне начинает казаться, что я выпускаю ход операции из своих рук.