Керанс перегнулся через поручень, разглядывая сквозь темную воду небольшой кинотеатр метрах в шести-семи под поверхностью. Плоская крыша сооружения была очень кстати не загромождена верхушками лифтов и пожарными выходами. Помахав расположившемуся на верхней палубе Бодкину, он прошел через лабораторию, а затем мимо раковин и резервуаров для проб через сходной люк пробрался вниз, к плоту.

В основание плота был встроен только один запорный кран, однако когда Керанс повернул маховичок, мощная струя холодной пенной воды хлынула ему в ноги. К тому времени, когда он вернулся на нижнюю палубу, чтобы в последний раз проверить лабораторию, воды, приливавшей через шпигаты, там уже набралось по лодыжку — и она все струилась и струилась меж раковин и лабораторных столов. Быстро освободив мартышку из вытяжного шкафа, Керанс вытолкнул зверька с пышным хвостом в одно из окон. Станция погружалась подобно лифту — и, пройдя по пояс в воде к сходному люку, Керанс выбрался на следующую палубу, где Бодкин взволнованно наблюдал за тем, как уходят вверх окна соседних административных зданий.

Они осели в метре под уровнем палубы с удобным пунктом доступа у капитанского мостика по правому борту. Снизу доносилось смутное бульканье воздуха, выходящего на волю из реторт и другой лабораторной посуды, и пенное пятно расплывалось по воде из затопленного окна поблизости от лабораторного стола с реагентами.

Керанс наблюдал, как пропадают и растворяются индиговые пузыри, думая о календарных планах работы, ставших нереальными после того, как он покинул лабораторию, — идеальном, почти водевильном комментарии к биофизическим механизмам, которые они пытались описать. Механизмам, символизировавшим неизвестность, что лежала впереди теперь, когда они с Бодкиным приговорили себя к тому, чтобы остаться. Теперь, когда они входили в «акву инкогниту» лишь с немногими эмпирическими правилами, чтобы ими руководствоваться.

Из пишущей машинки в своей каюте Керанс вынул листок бумаги и надежно прикнопил его к двери камбуза. Бодкин поставил под сообщением свою подпись, и двое мужчин, снова выбравшись на палубу, спустили на воду катамаран Керанса.

Подняв подвесной мотор и неторопливо работая веслами, они заскользили прочь по черной воде и вскоре исчезли средь темно-синих теней вдоль края лагуны.

Пока нисходящий поток воздуха от его лопастей яростно обдувал плавательный бассейн, раздирая полосатый навес над патио, вертолет с оглушительным ревом кружил над пентхаусом, то и дело ныряя в поисках места для посадки. Керанс ухмыльнулся себе под нос, наблюдая за машиной сквозь пластиковые крылья вентиляторов над окнами гостиной, уверенный в том, что неустойчивая груда канистр из-под керосина, которую они с Бодкиным нагромоздили на крыше, смутит пилота. Пара канистр, слетев в патио, с плеском рухнула в бассейн — вертолет вильнул в сторону, а затем подлетел уже медленнее и неподвижно завис в воздухе.

Пилот, сержант Дейли, развернул фюзеляж так, чтобы дверца кабины оказалась обращена к окнам гостиной, и вскоре там появилась фигура полковника Риггса. Придерживаемый двумя солдатами, полковник, без своей привычной фуражки, заревел в электрический мегафон.

Беатриса Даль подбежала к Керансу со своего наблюдательного поста в дальнем конце гостиной, закрывая ладонями уши от общего гама.

— Роберт, он пытается с нами поговорить!

Керанс кивнул, а голос полковника совсем потерялся в реве вертолета. Речь свою Риггс закончил — вертолет подался назад и полетел прочь через лагуну, унося с собой жуткий шум и вибрацию.

Керанс обнял Беатрису за плечи, кончиками пальцев ощущая маслянистую гладкость голой кожи.

— Н-да, пожалуй, мы получили исчерпывающее представление, о чем он говорил.

Они вышли в патио, маша руками Бодкину, который появился из лифта, снова настроив его на нормальную работу.