|
Ее племянница (единственная ближайшая родственница) прочла письмо Холли и перезвонила ему буквально в тот же день с предложением прийти посмотреть квартиру. Холли не стал терять время и отправился немедленно. Квартирка оказалась довольно запущенной; в ней было три темноватых и пыльных спальни, но это было легко исправить. Холли едва не прокололся, когда племянница спросила, в каком доме по этой улице он жил, но, немного побарахтавшись, он все‑таки сумел запудрить ей мозги.
Потом Холли выдал свой коронный монолог – дескать, адвокаты и агенты по торговле недвижимостью норовят урвать кусок от каждой сделки, так что не лучше ли ей продать квартиру без посредников и за разумную цену? Племянница жила где‑то в Пограничье и понятия не имела о том, сколько может стоить квартира в Эдинбурге. Она была до того рада, что оставила Холли большую часть старухиной мебели, за которую он горячо ее поблагодарил (мебель он в первый же уикэнд собственноручно вынес на помойку). Если бы Холли теперь продал квартиру, то получил бы за нее тысяч сто или даже больше. Очень неплохо по сравнению с первоначальной ценой. На эти деньги можно было приобрести что‑нибудь стоящее. Как раз сегодня утром Холли задумался о том, не купить ли ему уютное гнездышко, в котором жила Филиппа Бальфур, только… только он опасался, что в данном случае трюк с письмом не пройдет. Кто‑кто, а родители Филиппы наверняка знали, сколько стоит квартира их дочери. Звонок мобильника застал его на Дандас‑стрит как раз на половине подъема. Остановившись у тротуара, Холли достал телефон и нажал кнопку приема. – Стив Холли слушает… – С вами говорит сержант Эллен Уайли из полиции Лотиана… Уайли?… Фамилия казалась знакомой, и Стив попытался вспомнить, кто это может быть. Ах да!… Та блестящая пресс‑конференция!… – Да, сержант Уайли, что я могу сделать для вас в это прекрасное утро? – Я хотела поговорить с вами о статье, которую вы написали года три назад… О немецком студенте, которого нашли в наших горах… – Как же, помню! Парень с двадцатифутовыми руками… – Холли усмехнулся и посмотрел за окно – в витрину небольшой художественной галереи, в которой были выставлены несколько полотен. Его, впрочем, интересовали не столько сами полотна, сколько прикрепленные к рамам белые квадратики ценников. – Вы его имели в виду? – Да, его. – Только не говорите, что вы поймали убийцу – я все равно не поверю. – Нет, пока не поймали. – В таком случае что вас интересует? Она вдруг заколебалась, и Холли сосредоточенно нахмурился. Его чуткие ноздри уловили запах сенсации… или чего‑то такого, из чего он сможет сделать сенсацию. – Вскрылись кое‑какие новые обстоятельства… – Какие? – Боюсь, я не могу говорить об этом сейчас… – Да, да, конечно… Только мне можете лапшу на уши не вешать – эту вашу присказку я слышал уже тысячу раз. Вы, ребята, всегда норовите проехаться на халяву. – А вы разве нет?… Холли отвернулся от окна и заметил зеленый «астон», рванувший со светофора так, что покрышки задымились. Должно быть, скорбящий отец, лениво подумал Холли, зная, что таких машин в городе было немного. – А какое отношение этот немчик может иметь к делу Бальфур? – спросил он. Последовала длинная пауза, потом Эллен Уайли сказала: – С чего вы взяли, что он… – Ну‑ну, не надо мне зубы заговаривать!… – снисходительно бросил Холли. – Когда я видел вас в последний раз, сержант Уайли, вы занимались делом Филиппы Бальфур. Неужели вы хотите, чтобы я поверил, будто вам ни с того ни с сего поручили старое дело, которое даже не относится к ведению полиции Лотиана и Пограничного края? – Я… – На данном этапе вы не имеете права об этом говорить, не так ли?… А вот я могу говорить все, что мне вздумается. |
