— Мой славный народ! — обратился он к ним голосом столь громким и звучным, что его услышали даже в самых дальних концах площади. Мореландские солдаты подняли глаза вверх и, узнав своего давно пропавшего короля, огласили окрестности дружным приветственным криком.

Король поднял руку, требуя тишины.

— Мой славный народ, — повторил он, — отважные воины Мореландии! Слушайте мое королевское слово! Да будет мир отныне и вовеки между нами и нашими доблестными противниками. Король и королева этой страны согласились на почетный мир без всяких дополнительных условий еще в то время, когда они считали себя побеждающей стороной. Теперь же, когда победа склонилась на нашу сторону, неужели мы уступим противнику в благородстве, не уступив ему в храбрости и боевом искусстве?

Ответом ему был новый одобрительный крик. После этого вперед выступил король Глубинных Людей.

— Мой славный народ! — точно так же воззвал он, и отряды его подданных, до последней минуты отчаянно сражавшихся у самых стен дворца, начали стягиваться к балкону на голос своего монарха. — Да, мы решили заключить мир. Пусть те, кто нынче утром был вашими врагами, сегодня днем станут вашими гостями и отныне навсегда превратятся в наших добрых друзей и соседей. Если мы в чем-то были перед ними неправы, мы от чистого сердца просим у них прощения; если в чем-то были неправы они, мы готовы их простить и забыть былые обиды…(«Я правильно говорю?» — шепотом обратился он к своему стоявшему рядом коллеге. «Великолепно!» — шепнул тот в ответ.) А теперь, — продолжил он в полный голос, — мы все вместе, Водяные Люди и Люди Глубин, поприветствуем друг друга в честь заключения мира!

Грянул новый, на сей раз всеобщий радостный крик. Оружие было опущено на землю, боевые порядки рассыпались, войска недавних врагов начали брататься.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — произнес также очутившийся на балконе Ульфин, — я хотел бы напомнить, что впервые идея мирного соглашения была предложена чужестранцем по имени Фрэнсис.

— Это верно, — подтвердил король Мореландии, — но где же он сам?

Фрэнсиса, однако, найти не удалось. Его имя было во всеуслышание объявлено с балкона как имя автора идеи мира, но сам он, находясь рядом в невидимом и неосязаемом сотоянии, из скромности так и не нажал пуговицу на своем волшебном камзоле вплоть до той минуты, когда толпа рассеялась по городу, звоня в колокола, снятые с затонувших судов, увешивая башни сотнями праздничных водорослевых флагов и зажигая повсюду бесчисленное множество живых огней глубоководных рыб. А чуть погодя во дворце был дан торжественный банкет для представителей обоих королевских семейств, для троих детей, их сестренки Кэти-Фидо, а также для видных вельмож и военачальников, среди котороых, разумеется, оказался и Рубен — прославленный генерал гвардейского корпуса Морских Ежей. Принцесса Фрея попросила, чтобы приглашение было послано и Ульфину, но когда Личный Секретарь короля — очень солидная и высокообразованная каракатица — подготовила соответствующий документ, каллиграфически написав его собственными каракатичными чернилами, приглашаемого нигде не оказалось и бумага так и не достигла адресата.

Банкет удался на славу. Единственным, что омрачало радость детей, было все то же отчуждение, с каким взгляд Кэти скользил по лицам ее сестры и братьев. Рубен сидел по правую руку от королевы, с которой у него сразу же завязались самые теплые и доверительные отношения. Во время разговора он держался скромно и в то же время с достоинством, и Фрэнсис отметил, что речь его за время пребывания в подводном мире стала гораздо чище и правильнее; из нее исчезли словечки и выражения, свойственные бродягам, цыганам и прочим подобного рода субъектам, с которыми Руби в основном общался начиная с младенческого возраста.