Подразумевалось: «Что это за шлюпка и кого везет?». Вопрос совершенно излишний, поскольку «Ля Флеш» лежал в дрейфе буквально в кабельтове с наветра, и все имевшие время глазеть «леопардовцы» прекрасно видели как капитан прибывшего корабля, повинуясь приказу адмирала, спустился в шлюпку, с помпой отбыл на берег, вернулся через час с пакетом — явно донесения, — поднялся на борт, снова появился на палубе с пакетом совершенно иных размеров и погреб прямиком к «Леопарду». Вопрос был излишним по смыслу, но исключительно важным по форме, ибо ничто кроме зычного ответа старшины с катера «Ля Флеш» не могло послужить началом должной церемонии.

Участники оной выглядели прискорбно потрепанными, сам корабль нуждался в покраске, но порядок соблюдался вплоть до мельчайшей детали. Юнги у трапа — смуглые как малайцы и такие же босоногие — разматывали веревочный трап в белых перчатках, сшитых парусным мастером, завывали дудки боцмана и его помощников, а морские пехотинцы в штопанных мундирах взяли «на караул» когда капитан Йорк вступил на палубу и отсалютовал квартердеку. Байрон, несший вахту и потому выглядевший настолько респектабельно, насколько возможно, встретил гостя, а секундой спустя появился Джек Обри, которому потребовалось время, чтобы очистить каюту от вомбатов и разыскать пару целых штанов.

— Йорк! — вскричал он. — Добро пожаловать на борт. Рад видеть вас.

Они обменялись рукопожатиями, Джек представил своих офицеров: Баббингтона, Мура и Байрона, а также тех мичманов, что оказались поблизости. Капитан Йорк тем временем старательно делал вид, что не замечает царящей на «Леопарде» разрухи, после чего проследовал за хозяином на ют.

— У меня для вас письмо, Обри, — воскликнул Йорк, едва дверь каюты закрылась за ними. Он достал из кармана конверт. — Я взял на себя смелость навестить миссис Обри на пути в Портсмут, подумав, что если «Леопард»… Ну, скажем так, достигнет Ост-Индии, вам будет приятно получить весточку от нее.

— Что за отличный вы малый, Йорк, ей-богу! — вскричал Джек, заливаясь вдруг краской радости. Он развернул письмо и впился в него светящимися глазами.

— Вы не могли причинить мне большей радости, разве что самое супругу сюда доставили, — продолжал Обри. — Удивительно любезно с вашей стороны… Премного, премного вам обязан. Как она? Как вам показалось? Как, по-вашему, держится?

— На удивление прекрасно, уверяю вас. В лучшем расположении духа: вниз спускалась, напевая. Никогда не видел ее такой цветущей. У нее на руках был новорожденный ребенок, и мисс Обри все потешалась над тем, что малыш совершенно лишен волос и зубов.

— Вот как? — охнул Джек.

— Это вроде ваш племянник или племянница — точно не помню. Меня так беспокоило, как она относится к этим ужасным рассказам про шлюпки и про чертовскую задержку «Леопарда», поэтому я был ошарашен, обнаружив ее в прекрасном расположении духа. Более того, ваша супруга рассмеялась и попросила передать вам при случае пару теплых чулков. Признаться, меня это так удивило, что я почти ничего не понял из ее объяснений: она вроде как получила некое письмо из Америки, сообщившее добрые вести. Подробности я позабыл, но миссис Обри даже показала мне письмо — оно лежало у нее в корсаже. А потом добавила, что вовсе не нуждалась в нем — ей и так прекрасно было известно, что вы живы. Но тем не менее бесконечно благодарна отправителю, и с того дня, как получила письмо, села шить новое белье под мундир и вязать чулки. Хотя, говорит, начала бы и так, конечно.

— Должно быть, это тот американский бриг, что заходил на остров Отчаяния когда мы старались там починиться, — заявил Джек, радостно засмеявшись.