Как?! Каким образом она оказалась у контрразведчиков? Искать ответ Биттигу не пришлось. За спиной раздались шаги, и на свет вышел сам Гочекаль!

Задуманная крупная игра гитлеровской разведки была проиграна. Биттиг заговорил на хорошем русском языке. Его хитроумно запутанная шпионская история во многом отличалась от тех, что десятками распутывали контрразведчики Смерша. В сентябре 1943 года он, обер-лейтенант отдела 1-Ц разведки армейского корпуса, сменил шитье офицерских погон на неброский мундир ефрейтора. С того дня начался его путь в советскую контрразведку.

Первый этап реализации замысла многоходовой операции, одобренной в абвере на самом верху, не вызвал больших затруднений. Появление ефрейтора Биттига в штабе 52-го армейского корпуса прошло гладко. Работа заведующего хранилищем топокарт и секретных документов оказалась непыльной. Она требовала аккуратности и внимательности. С этим у Биттига было все в порядке. С начальством и сослуживцами быстро сложились деловые отношения. Никто из них даже не догадывался об истинном его предназначении.

Гораздо труднее было найти подход к местной подпольщице Анне Астафьевой. Она, того не подозревая, должна была сыграть ключевую роль в легализации Биттига после отступления германских войск из Рославля и затем сформировать у контрразведчиков положительный образ противника фашизма. Несколько заранее подготовленных капитаном Виккопфом заготовок не сработало. Анна никак не среагировала на них.

Подходил к концу сентябрь, а Биттиг все еще был далек от цели. Времени для выполнения задания оставалось в обрез. Русские могли ударить в любой момент. И тут сработала резервная заготовка Виккопфа. Астафьева легко попалась в расставленную им любовную ловушку.

Все остальное Москалеву и Старинову было уже известно. Теперь их больше интересовало другое: кто кроме самого Биттига был оставлен в тылу советских войск для проведения шпионской и диверсионной деятельности? Он не стал скрывать этого. На дальнейших допросах подробно рассказал о структуре разведотдела 52-го армейского корпуса и дал характеристики своим сослуживцам.

Так благодаря профессионализму и настойчивости контрразведчиков сватовство «жениха» из абвера к Смершу не состоялось.

Две истории дневника полковника Бойе

Ранним морозным утром 29 января 1943 года в развалинах школы на окраинах Сталинграда полковая разведывательнопоисковая группа натолкнулась на человекоподобное существо. Оно с трудом выкарабкалось на край воронки. Его ноги, замотанные в детское одеяло, скользили по обледеневшим обломкам кирпича и бетона. Полы длинного, снятого с чужого плеча тулупа цеплялись за искореженную металлическую арматуру. Сквозь дыры засаленного женского платка на бойцов смотрели с затаенным страхом серые водянистые глаза. Только по нашивкам на порванном и прожженном мундире они догадались, что перед ними находится немецкий полковник.

Долго не разбираясь, полковника отправили в Отдел военной контрразведки вместе с кожаным французским чемоданом, обнаруженным в подвале.

За те несколько часов, что пленного вели в штаб, он успел прийти в себя. В кабинет старшего оперуполномоченного капитана Густава Федорова вошел обыкновенный окопный полковник. Такие, как он, в конце января проходили перед военными контрразведчиками по десятку в день. Здесь, в развалинах Сталинграда, они, некогда лощеные генералы и полковники вермахта, становились маленькими, суетливыми и угодливыми.

И этот ничем не отличался от них. Он охотно и четко отвечал на вопросы, которые задавал моложавый капитан с ранней сединой на висках. Перед ним на столе лежала карта 134-го пехотного полка. В верхней ее части стояла его, полковника Бойе, размашистая подпись. Капитан водил карандашом по карте и уточнял места расположения уже несуществующих батальонов и рот полка.