Бейн развернулся к небожителям, все это время не сводившим с него глаз.

– Тиранда много раз говорила об истинном правосудии. Я уверен, вы знаете о нем всё, и сегодня все мы увидим, как оно свершится. Спасибо за внимание.

Кейлек предложил пообедать вместе, но Джайна мягко отказалась.

– Мне… нужно о многом подумать, – сказала она, и Калесгос кивнул в ответ и улыбнулся. Его глаза при этом остались грустными.

Джайна купила порцию лапши и отошла подальше от остальных, устроившись в тени вишневого дерева. Впрочем, сегодня она осталась равнодушна к вкусной еде и восхитительным видам и жевала, особенно не задумываясь.

Джайна не завидовала небожителям. Она думала об услышанном и увиденном, размышляла о том, что пришлось сказать самой. Она вспоминала Киннди, такую жизнерадостную и такую серьезную одновременно. Киннди отчаянно хотела жить… Еще Джайна думала о Калесгосе и выборе, который ему предстоит сделать. Он любил ее, в этом не было сомнений. Но его сердце, гораздо более доброе, сильное и благородное, чем у самой Джайны, не могло смириться со злобой, которая поселилась внутри нее. Все это причиняло Калесгосу боль. Он мог остаться и страдать, а мог уйти и жить полной жизнью.

«Какой непростой выбор», – подумала Джайна. Впрочем, Бейн был прав хотя бы в том, что она не хотела уподобляться Гаррошу. Интересно, если бы они поменялись местами и она стала подсудимой, что с ней сделал бы этот орк?

– Леди Джайна? – позвал ее Цзя Цзи, один из гонцов, работавших в суде, и низко поклонился. – Простите, что беспокою вас. Я пришел, чтобы доставить послание.

Цзя Цзи достал свиток. Джайна нахмурилась, взяла его и побледнела, разглядев печать. На алом воске ясно вырисовывался знак Орды.

На ум Джайне пришли ужасающие мысли. Дрожащими руками она сломала печать, развернула свиток и прочла:

Ты когда-то выступала за мир, но это в прошлом. Гаррош изуродовал нашу землю. Его жертвами стали не только погибшие. Я не стану винить тебя или ненавидеть, как бы ты ни относилась к Гаррошу или Орде.

Всех нас мучают призраки прошлого.

В.

– Леди Джайна, хотите ли вы передать что-то в ответ? – спросил Цзя.

– Да, – ответила волшебница. – Прошу, скажите вождю, что я благодарю его за понимание.

– Конечно, миледи, – Цзя низко поклонился и ушел.

Джайна смотрела ему вслед, по-прежнему улыбаясь и ощущая тепло. С ее места было отлично видно собравшуюся внизу толпу. Из всех только у одного были синие волосы. Кейлек. Он разговаривал с Варианом и Андуином, затем пожал им руки и отправился прочь, опустив голову.

«Он уходит», – догадалась Джайна.

Сжав письмо от Вол’джина в кулаке, она сорвалась с места.

– Кейлек! – закричала Джайна, не обращая внимания на то, что все развернулись в ее сторону. – Кейлек!

Она бежала по дорожке, не чуя под собой ног и ловко перепрыгивая через торчащие корни. Перед ней расступались, но Джайна то ли не замечала, то ли не придавала этому значения. Она смотрела только на Калесгоса и молила Свет, чтобы он не затерялся в толпе.

– Кейлек!

Калесгос замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он склонил голову и развернулся, осмотрев толпу. А затем, встретившись взглядом с Джайной, просиял. Ее же сердце забилось чаще. Джайна подбежала ближе и бросилась в распростертые объятия.

Не стесняясь огромной толпы, они приникли друг к другу в долгом и радостном поцелуе. Джайна была благодарна за это мгновение.

Гаррош Адский Крик причинил достаточно боли.