О чем он думал в такие моменты? Что же он испытывал, раз решил обратиться к жрецу? Угрызения совести?

Боль в некогда сломанных костях чуть отступила, и Андуин принял решение. Он взглянул на каждого из собравшихся. Представители разных народов, по-разному относившиеся к нему самому: отец-человек, заступница ночных эльфов, страж-пандарен и Бейн… друг из племени тауренов. Об этом никто не говорил, а многие и вовсе не подозревали, но Андуин считал его таковым.

– Тот, кто попал в беду, просит меня поговорить с ним. Отец, как я могу отказаться и после этого утверждать, что следую путем Света?

– В этом деле я буду выступать в роли жреца, – заявил Андуин. – Подсудимый должен иметь возможность говорить открыто, а я сохраню все, что он скажет, в тайне.

Вариан наконец проявил снисхождение и отступил. Он посмотрел на Тажаня Чжу, Тиранду и Бейна, а затем предупредил:

– Если с Андуином что-то случится, виноваты в этом будете вы. Кроме того, я лично убью Гарроша, невзирая на последствия и весь этот проклятый суд!

– Уверяю вас, король Вариан, Гаррош никак не сможет напасть на Андуина. Ваш сын будет в полной безопасности. Я бы не стал вас обманывать, – ответил Тажань Чжу.

И наконец Андуин оказался перед входом в нижнюю, отделенную от остальных помещений часть храма. Его уже ждали два стражника Гарроша, монахи Шадо-Пан Ли Чу и Ло Чу, охранявшие дверь. Оба поклонились.

– Добро пожаловать, высокоуважаемый принц, – сказал Ли Чу. – Встреча с врагом – смелый поступок.

Внутри у Андуина все сжалось. Он обрадовался, что голос, тем не менее, не выдавал страха.

– Здесь и сейчас он мне не враг, – возразил принц.

Ло Чу улыбнулся.

– Это лишь доказывает, что вы не только храбрый, но и мудрый человек. Мы останемся здесь и будем готовы прийти по первому зову.

– Спасибо, – ответил Андуин.

Велен научил его успокаивать разум, и теперь принц последовал мудрому совету. Он медленно вдохнул на счет пять, задержал дыхание на один удар пульса, а затем выдохнул в том же темпе. «Все будет хорошо, – говорил Велен. – Все ночи проходят, а бури заканчиваются. Длятся лишь те, что бушуют в нашей душе».

Способ работал, по крайней мере до того момента, как Андуин добрался до камеры Гарроша. Внутри было тесно – места хватало лишь для укрытой мехами лежанки, ночного горшка и чаши для омовений. Гаррош не смог бы сделать больше одного или двух шагов в каждую сторону, а цепи на его ногах ограничивали движения еще сильнее. Прутья решетки были толще самого Андуина, а восьмигранные окна камеры были запечатаны с помощью магии и излучали мягкое фиолетовое сияние. Тажань Чжу оказался прав: Гаррош Адский Крик был полностью изолирован и не смог бы применить ни физическую силу, ни магию.

Впрочем, эти детали Андуин подметил лишь краем сознания. Все его внимание было сосредоточено на орке, который сидел на мехах. Принц не знал, чего ожидать: приступа ярости, мольбы или насмешек. Впрочем, ничего из перечисленного не последовало. На лице Гарроша застыло то же задумчивое выражение, как и в тот момент, когда он «убил» Андуина.

– Прошу, не трогайте прутья решетки, – предупредил Ло Чу. – Вы можете беседовать с подсудимым в течение часа. Если захотите уйти раньше, дайте нам знать.

У камеры стояли стул и небольшой стол с кувшином воды и пустым стаканом.

Андуин откашлялся.

– Спасибо. Думаю, все будет в порядке.

Гаррош так внимательно смотрел на Андуина, что, кажется, даже не заметил стражников.