– Надо же, крысеныш, бьешь ниже пояса. А я-то думал, ты весь из себя благородный.

– Гаррош, я всего лишь говорю правду. Я знаю, что тебя расстраивает. Пусть другие и не подозревают, но сам ты думаешь именно о том, о чем сказал я.

Андуин ожидал очередной вспышки гнева, но на этот раз Гаррош подавил свою ярость. Лишь его взгляд обжигал злобой.

– Я никогда не забывал традиций своего народа, – ответил он так тихо, что Андуину пришлось напрячь слух. – Скажу тебе то же, что говорил Вол’джину: если бы я был на свободе, то не остановился бы ни перед чем, чтобы обеспечить оркам и тем, кому хватило бы смелости к нам присоединиться, достойное будущее и почести.

– А что, если бы к тебе присоединился Альянс?

– Что?

– Что, если бы к тебе присоединился Альянс? Действительно ли тебя так волнует светлое будущее орков или же ты беспокоишься только о себе?

Андуин не собирался этого говорить, слова сами вылетели из его рта. Он осознавал всю их нелепость. И все же внутренний голос неустанно шептал: «Нет здесь ничего нелепого или невозможного. У нас все еще есть шанс жить в мире. Не стоит отказываться от такого будущего. Можно еще объединить усилия, вместе трудиться ради общего блага. В этом и есть честь, в этом и есть истинная слава».

Разве не так рождаются герои? Разве обязательно нужно убивать?

Гаррош смотрел на Андуина, удивленно приоткрыв рот, не в силах оправиться от шока.

В полной тишине было слышно только сбивчивое дыхание принца. Он не решался заговорить, боясь разрушить хрупкое мгновение.

Наконец Гаррош произнес:

– Убирайся.

От жгучего разочарования каждая кость в теле Андуина отозвалась болью, словно бы оплакивая поражение.

– Ты лжешь, Гаррош Адский Крик, – тихо и печально сказал принц. – Кое перед чем ты все же можешь остановиться. Тебя страшит мирная жизнь.

И, не произнеся больше ни слова, он поднялся, миновал наклонную площадку и постучал в дверь. Она открылась в давящей тишине, и принц вышел, под тяжелым взглядом Гарроша, направленным ему в спину.

– Джайна?

– Кейлек! – отозвалась она. – Входи.

Калесгос приподнял полог шатра, но входить не стал. Стоило Джайне взглянуть на его лицо, как хорошее настроение тут же испарилось.

– Что такое?

– Не хочешь прогуляться?

Снаружи, как и всегда, шел дождь, но Джайна тем не менее ответила:

– Да, конечно.

Она вышла из шатра и опустила полог, затем взяла Калесгоса за руку.

Джайна предупредила Нельфи, юную и энергичную ученицу, которая помогала всем магам Аметистового утеса, что ненадолго отлучится, и попросила подать ужин вовремя, если все остальные соберутся. Они с Калесгосом вышли на просторную мощеную площадь, где все остальные обитатели утеса занимались своими делами, не обращая внимания на моросивший дождь. Молча держась за руки, пара спустилась по огромной лестнице, некогда открытой лишь для могу, и направилась к воде, шагая по полуразрушенной дороге.

Как только они добрались до Чащи Лесного Сумрака и повернули влево, Джайна догадалась, что Кейлек ведет ее по извилистой тропинке на небольшой пляж. Волшебные стражи, патрулировавшие территорию, не обращали на них никакого внимания и, тяжело шагая, выполняли заложенную в них программу. Джайна смотрела под ноги, прокладывая путь по древней брусчатке, скользкой от дождя. Она все отчетливее понимала, что предстоящий разговор будет неприятным.

Добравшись наконец до узкой полоски пляжа, Джайна невольно воскресила в памяти свою прогулку по песку вдоль Зловещего берега, перед стенами города, которого больше нет.