Я сильнее, значит, имею право решать и судить. И мой приговор — смерть.

— И пусть радуются, что не через хуба бубу, — выдохнул, чувствуя, как все еще потряхивает от пережитого.

От поселка не осталось и следа. Почва поляны спеклась, могучие дубы обгорели и потрескались, из землянок валит дым. Даже не помню, как устраивал там пожар. Или это Ада постаралась?

Дьяволица встала рядом со мной и плотоядно облизнула перепачканные кровью губы. Золотые глаза моей спутницы горели изнутри, ее грудь мощно вздымалась и опадала от дыхания, лицо приобрело жесткое выражение, кажется, даже черты заострились.

— Ты… Ты… — тяжело дыша, выдавила из себя она. — Ты был великолепен!

Я хмыкнул и поднялся на ноги. Стоять голым было не слишком комфортно, но что-то подсказывает, одежды мы здесь не найдем. Ада взглянула на меня снизу вверх, будто став еще ниже ростом, и опустилась передо мной на колени.

Руки дьяволицы, перемазанные кровью и сажей, потянулись ко мне, она с восторгом смотрела, как мое тело медленно покрывается красной чешуей. Мельчайшие октаэдры охватывали все больше площади, я сам ощутил, как высвободился хвост — не такой, как обычно, а более толстый и мощный. Почувствовал отрастающие во рту клыки. Грудь сдавило на мгновение, и в следующий миг я стал массивнее, уже не сухой и жилистый, а всерьез накачанный, будто собрался покорять Мистера Олимпию.

— Ты прекрасен, мой архидьявол! — заявила Ада, все еще стоя передо мной на коленях.

— Да, — ответил я, и услышал собственный голос, ставший грубее и ниже. — Я же архидьявол, — посмеялся, кладя ладонь на затылок дьяволицы. — Покажи свою преданность.

И я толкнул ее к себе лицом.

* * *

Флагман императорского флота. Каюта императора.

Владыка драконидов раскрыл глаза, мгновенно выпадая из сна. Каюта медленно покачивалась — корабли угодили в полный штиль, и гребцы из числа рабов рвали жилы, но до ближайшей пристани оставалось еще несколько дней.

Однако не качка разбудила императора. Сердце в груди драконида бухало, как кузнечный молот по наковальне — тяжело и увесисто.

Если в прошлый раз он чувствовал, как пробудился последний из Героев, то теперь каждая чешуйка кричала о том, что в мир заглянул один из Богов. И этот взгляд прошелся по Колыбели, заглядывая в каждый дом и в каждую душу.

Кто бы это ни был, сегодня этот Бог явил себя смертным, и теперь по всей Колыбели начнут возникать его пророки — из самых чувствительных. Допускать подобного было нельзя, но… Резать собственный народ? Император хоть и силен, но против всего мира в одиночку не выстоишь.

Решительно поднявшись на ноги, император прошел к зеркалу и провел над ним рукой. Пока ждал ответа, попытался вернуть себе человеческий облик, однако образ драконида никак не желал уходить.

Никто не отвечал на зов владыки, и по спине императора прокатилась волна холода. Нет средства, чтобы избежать связи между зеркалами, если только одно из них не было разбито, но и тогда был бы малейший отклик — как раз и созданный для подобного случая.

Сейчас же все выглядело так, будто связи и не существовало никогда. Стиснув зубы, император вновь и вновь водил рукой, пытаясь достучаться хоть до одного из оставшихся на суше драконида, но история повторялась — никакого ответа.

Чувствуя, как с очередным толчком едва не потерял равновесие, владыка драконидов вцепился в столешницу и зарычал, сминая пальцами драгоценное дерево. Щепки полетели в стороны, раздался оглушительный треск, но император продолжал сжимать руки, а потом ухватил зачарованное зеркало и со всей силы шваркнул его об пол. Осколки разлетелись по каюте, усеяв ее мелким крошевом.