— Поднимите его! — приказал лорд, махнув на меня лапой.

Двое воинов подошли с опаской, но все же вздернули меня на ноги, третий перевязал веревки, предварительно закинув мои руки за столб. Минута возни, и на меня вылили новое ведро ледяной воды. Только после этого внучок влез на помост и, вцепившись мне в подбородок когтистой лапой, заставил смотреть ему в глаза.

— Ты мне заплатишь за все, — прорычал он, брызжа слюнями во все стороны.

— Вот ты дурак, — ответил я, и тут же сосредоточился на очаровании. — Убей всех беров!

Он и не подумал сопротивляться. Просто развернулся на сто восемьдесят и одним движением вскрыл глотки стоявшим по бокам воинам. Те, естественно, схватились за раны, теряя драгоценные капли крови, а я, ощутив резкий прилив сил, расхохотался, запрокинув голову.

Веревки лопнули, и только что умирающий человек обратился в совершенно целого дьявола. Но никто не обращал на меня внимания — как взбесившийся, лорд беров рвался в бой, уже успев положить порядка пяти сородичей.

Замешательство, однако, быстро прошло, и, забив на верность, подданные взялись за своего лорда всем скопом. Толпа беров покачнулась, женщины и дети сменились вооруженными воинами. Десяток толстых копий прошил очарованного, но и это его не остановило. Размахивая лапами, лорд вырывал из своих подданных целые куски мяса, и за каждую смертельную рану я получал еще каплю дьявольской маны.

Мелькнула красной вспышкой Ада, возникая за спинами взбудораженной толпы. В воздух полетели оторванные конечности и клочья шерсти. Я вскинул обе руки к небу и заорал что было сил:

— Асмодей! Для тебя!

Пламя разгорелось, мгновенно скрывая мою кожу. На мне возникли золотые доспехи, а в руке сложился из огня огромный моргенштерн. И хотя в другое время я бы с ним не справился, сейчас шипастый шар, распарывая воздух, сносил головы и ломал конечности беров, будто те из бумаги.

Пламя не оседало, оставаясь в полуметре от меня, не подпуская ко мне врагов, а тяжелый шипованный шар моргенштерна разносил их в клочья. Спекающаяся на лету кровь летела во все стороны, и с каждым убитым меня распирала сила.

Я не смотрел, кого настигает оружие — просто делал новый замах, раскручивал и бил, обрывая чью-то жизнь и даруя душу своему Богу. Мое тело не знало усталости, а сердце распирало от азарта и ярости.

На мгновение передо мной мелькнула вспышка — кто-то слишком умный швырнул в меня копье, но Огненный Щит спалил его в пепел. Вытянув руку в сторону наглеца, я спустил с пальцев поток пламени Инферно. Короткий вопль известил, что струя попала в цель, и я продолжил уничтожать врагов, уже не отвлекаясь ни на что.

Там, где я шел, не оставалось даже скелетов — пламя поглощало все, превращая в сажу и пепел. Я работал моргенштерном, как косарь — широкими замахами выбивая сразу по несколько беров за удар. Упоение убийствами медленно угасало, оставляя после себя приятное послевкусие.

И лишь когда милость архидьявола покинула меня окончательно, и я опустился на колени от усталости, смог понять, что это удовлетворение от проделанной работы.

Я вновь был гол и превратился в человека. Обернувшись назад, нашел взглядом добивающую раненых беров Аду. Дьяволица тоже не перебирала, кто перед ней — воин, самка или только ребенок. И я понял, что совершенно не беспокоюсь о моральной стороне вопроса.

Не убьешь детей — вырастут мстители. Оставишь врага в живых, и он обязательно ударит в спину, когда этого не ждешь. И самое главное — они желали мне смерти, ломали мне кости, выбивали зубы и отгрызли три пальца на ногах.

Так кто из нас здесь зло? Я всего лишь воздал этим тварям по заслугам. Я — адвокат и прокурор в одном лице, так сказал Асмодей, и это так и есть.

Я сильнее, значит, имею право решать и судить.