Казалось, Конан догадывается о том, какие мысли посещают Шлоку. Потому что однажды он, ухмыляясь и потягивая вино в перерыве между тренировками, сказал:

— Думаешь, я не знаю, что только уважение к тебе мешает им перерезать мне горло, пока я сплю?

Шлока осторожно пожал плечами и уставился на варвара, ожидая продолжения. И продолжение не замедлило:

— Не думай, что я не умею обучать молодых воинов. Одно время я занимался этим. Кром! Да я даже был учителем мудрости в одной кхитайской школе.

Впервые в жизни Шлока почувствовал нечто вроде удивления. Довольный произведенным эффектом, Конан ухмыльнулся от уха до уха и снова приложился к кувшину.

Любимым противником Траванкора был Арилье. Они подолгу могли состязаться, не зная усталости. Шлока хорошо воспитал этих молодых людей: доброе соперничество никогда не перерастало в зависть и ревность. Не уступая друг другу, друзья не переходили грань, за которой могла начаться вражда.

Теперь им по шестнадцать лет. Широкие плечи, крепкий стан. Не деревянными палками, а настоящими саблями сражаются они. Поют, ликуя, стальные клинки в умелых руках; звон ударов разносится далеко кругом, и сыплются искры.

Полюбоваться на такие поединки неизменно собирается небольшая толпа. Что и говорить, зрелище красивое. Каждый отраженный удар вызывает у зрителей громкие возгласы восторга.

Хороший день начинается…

Конан подтолкнул Шлоку под бок:

— Смотри-ка, к нам идут. Что-то случилось, не иначе. Раджа прислал гонца.

Шлока повернулся и увидел, что от стен крепости к тренировочному полю бежит, торопясь, какой-то воин. Тревога легонько кольнула Шлоку в самое сердце.

— Интересно, что там происходит? — протянул Конан и хищно осклабился. — Пора бы наконец начаться какой-нибудь заварушке, а то я успею состариться прежде, чем увижу хотя бы край здешних сокровищ.

— В Патампуре нет сокровищ, — сухо произнес Шлока.

— В Патампуре нет, так в Калимегдане найдутся, — беспечно махнул рукой варвар. — Я скучаю, Шлока. Еще пара таких месяцев — и я оставлю Вендию. Поеду куда-нибудь в Гирканию искать счастья там.

— Что ты называешь «счастьем», киммериец? Горы богатств?

— Например, — сказал Конан.

Увидев, что Шлока смотрит на него, воин еще издалека закричал, зовя мудреца по имени:

— Шлока! Шлока!

Он подбежал, тяжело дыша.

— Сперва отдышись, — сказал мудрец. — Несколько мгновений любое дело терпит. Если твое сердце лопнет — как я прощу себе такое упущение?

Воин улыбнулся уголком губ.

— Я вовсе не запыхался, почтенный Шлока. Раджа Авенир принял решение — созвать на праздник всех окрестных князей, чтобы держать совет. Близится время решающей битвы. Звездочет Саниязи прочитал в небе важные знаки. Богиня намерена исполнить свое обещание. Нам нужно за добрым пиром заключить союзные договоры. Будет состязание для воинов, будут игры для молодых людей. Возможно, будут заключены браки… А пока люди веселятся, владыки договорятся между собой за пиршественным столом.

Конан одобрительно хмыкнул. Бездействие угнетало его, а что может быть лучшим вступлением в дело, чем огромный пир и шумный праздник?

Шлока резко повернулся к сражающимся юношам, поднял руку:

— Хватит.

Они остановились в тот же миг, как будто учитель произнес некое заклинание и повелел таинственным демонам, управляющим этими молодыми людьми, заснуть и расточиться.

В толпе зрителей, глазевших на учебный бой, недовольно загудели: такой славный был поединок! Для чего потребовалось прерывать его?

Арилье вонзил свой клинок в землю и скорчил мрачную гримасу.