|
Туран сперва не понял, о чем они говорят, но когда прошел немного, его тоже проняло. Неприятные ощущения нарастали с каждым шагом: голова болела все сильнее, к горлу подступила тошнота. Впереди Макс со стоном привалилась к стене, сжимая виски. Ставро поддержал ее. В другой руке Ставридеса был пистолет. Великан ткнул Белоруса в спину: — Вперед, скорей шагай! Может, дальше станет легче! — Затопчи меня кабан, некуда шагать! — простонал Тим. — Башка же отвалится! Туран приблизился к спутникам, теперь и он хорошо чувствовал, как давит на пришельцев темное нутро энергиона. — Да скорей же ты! Вперед! — повторил Ставро. Он держался получше Белоруса, но и ему было тяжко. Туран будто шагал против ветра, только дует не снаружи, а в голове, в груди, душу выдувает прочь — назад, к светлому пятну входа. Свет, воздух и жизнь — все осталось снаружи, а здесь человеку не место, во всяком случае, живому человеку. — Это система защиты! — простонала Макс. — Или система опознания. Или и то, и другое. Мы здесь чужие, нас не пускают. Белорус опустился на четвереньки и склонил голову. — Впереди глухо, — прохрипел рыжий. — Не пройти, сами глядите! Снова мелькнул луч света — Ставридес выпустил Макс и поднял фонарик, осветив перемычку, наглухо перекрывающую проход. Ни стыков, ни швов — мембрана, запирающая коридор, выглядела как единое целое со стенками. Ход дальше был закрыт. * * * Первым на округлый бок энергиона спрыгнул Макота — подошвы громко стукнули по чему-то, напоминающему металл. Присев, атаман потыкал поверхность стволом автомата — сперва осторожно, потом вдавил сильней. — Мягкая… — озадаченно протянул он. — Чего, хозяин? — Дерюжка тут же оказался рядом, присел и заглянул Макоте под ноги. — Чего мягкая? Малик встал в стороне, озираясь и водя из стороны в сторону стволом винтовки. — Чего мягкая? — повторил молодой. — Твердая же! Дерюжка топнул грязным башмаком, потом подпрыгнул — поверхность отозвалась гулким стуком. Это не было похоже на металлический лязг, однако звучало твердо и звонко, наружный слой казался прочным, неподатливым. Макота не слушал, он стучал стволом по серебристому материалу. Если нажимать понемногу — стенка поддавалась, а если ткнуть резко — делалась прочной, не хуже броневого листа. — Не железо, а? — буркнул атаман. — Что же оно такое? — Не железо! — с готовностью поддакнул Дерюжка. — Но твердое ведь! — А чего же ракеты сюда стукнули? Ежели ракета на железо летит, то почему сюда полетела? — Точно, полетела! Дырки вон, какие здоровые! Дыры с рваными излохмаченными краями слились, срослись в одну — ракеты ударили рядом. Пробоина вышла достаточно широкая, чтобы в нее без труда мог пролезть человек. — Здоровенные, ха! — буркнул Малик. — Наоборот… Не провалилось ведь ничего особо, пролома большого нет. Омеговскому танкеру всю башню своротило, а тут только дырки. Получается — прочная очень штуковина, хотя и не железо. Макота поковырял ногтем поверхность энергиона, отшелушилась тоненькая пластинка, похожая на чешую. Да и верно, наружный покров этой штуковины напоминал скорей шкуру животного или рыбы. Или, может, пластины панцирного волка? Какое-то оно такое… хитиновое, что ли? Броневой хитин. — Значит, там внутри, под шкурой этой, чего-то железное есть, — заключил атаман. — И до этого нам добраться нужно. Железное оно — стало быть, оружие или еще чего полезное. Техника какая, елетроника. Макота засопел, поднялся и направился к пробоине. Дерюжка боком запрыгал следом — норовил оказаться перед атаманом, но и опасался получить по морде. |
