При этих словах Леаркус вскочил на ноги. Кубок с недопитым вином опрокинулся и покатился по столу. Сержант схватил Ван Гёльдера за ворот одежды, подтянул к себе и закричал ему прямо в лицо.

— Ты осмелился оскорбить нас? — бушевал Леаркус. — Ван Гёльдер, тебе следует хорошенько обдумывать свои слова, потому что, если в следующий раз ты, снова вознамеришься задеть честь Космического Десанта, я тебя прикончу.

Члены совета оцепенели. Сержант с трудом овладел собой. Не хватало ещё, чтобы его сограждане стали бояться Космодесантников. Тишину в Зале нарушало-лишь прерывистое дыхание испуганного Ван Гёльдера: да стук капель вина, стекавших на пол. Себастьен Монтант медленно поднялся со своего места и положил руку на плечо Ультрамарина.

— Сержант Леаркус, — осторожно произнёс он, — я уверен, мистер Ван Гёльдер не хотел оскорбить вас. Не так ли, Саймон?

Ван Гёльдер поспешно покачал головой.

— Вот видите? — продолжал Монтант. — Эти слова вырвались у него случайно, вследствие глубокого огорчения. Пожалуйста, Леаркус, будьте так добры, оставьте его.

Сержант со свистом выдохнул и отпустил ворот Ван Гёльдера. Тот с болезненным стоном опустился на своё место. Его лицо приобрело пепельный оттенок, но уже через мгновение гнев снова овладел им. Заметив это, Монтант поспешил вмешаться.

— Саймон, прежде чем ты что-нибудь скажешь, подумай. Всем нам стоит подумать. Прошу вас подождать до завтрашнего утра. Все согласны?

Члены совета поспешно закивали, выражая общее мнение. После напряжённой паузы Ван Гёльдер тоже опустил голову, а затем, не говоря ни слова, покинул Мозаичный Зал.

На следующее утро Ван Гёльдер не явился на встречу, а приглашение принять участие в заседании, посланное ему в особняк на склоне ущелья, вернулось нераспечатанным. Члены совета провели голосование по поводу ликвидации его собственности у городских стен, и план Леаркуса получил единогласное одобрение.

Воспоминание о том, как он, Космодесантник, потерял контроль над собой, породило в душе сержанта жгучий стыд, и последующие три вечера он провёл в покаянных молитвах.

Наконец Сатриа отдышался, с благодарностью принял от дневального кружку воды и осушил её одним глотком, словно пил отменное вино.

— Как продвигается работа в нижнем конце ущелья? — спросил Леаркус.

— Мы почти закончили подготовку на участке между первой и второй оборонительными стенами, но работа идёт медленно. Земля уже промёрзла, и на то, чтобы выбрать грунт, даже при помощи землеройных машин, уходит целая вечность.

— Рытьё окопов необходимо закончить в течение двух недель. К тому времени тираниды, скорее всего, уже подойдут к планете.

— Закончим, не беспокойтесь. Люди стараются изо всех сил.

— Хорошо. Их старания делают им честь, майор.

— Благодарю, но, может, вы сами им об этом скажете?

— Скажу. Когда они будут ненавидеть меня больше, чем свои самые страшные кошмары.

— Поверьте, они и так достаточно вас ненавидят, — заверил его Сатриа. — По правде говоря, ваше физическое превосходство на учениях только подогревает их ярость! Солдаты считают, что вы похваляетесь своей силой.

— И они правы. Я действительно хвастаюсь своей силой, когда принимаю участие в тренировках. Я хочу, чтобы они знали: я — старше их по званию и сильнее. Когда мне придётся вести их в бой, я хочу, чтобы мои слова имели вес и моя похвала много значила для каждого солдата. Я заставлю их чувствовать себя героями и верить, что они — самые лучшие воины во всей галактике.

— А вы коварный тип, не так ли? — подмигнул Сатриа.

— Иногда приходится им быть, — с улыбкой ответил Леаркус.